– Подождите, капитан, не горячитесь. – Отто продолжал рассматривать остров. – Командуйте на всплытие, а там посмотрим. Поставьте себя на место губернатора. Я бы тоже не очень-то проникся доверием к россказням неизвестно где пропадавшего всю ночь пьяного Алонсо. Какими бы суеверными они ни были, но даже для них это слишком.

– Хорошо. – Гюнтер кивнул механику. – Всплываем, Эрвин. Посмотрим, что будет дальше.

Он наблюдал за берегом в процессе всплытия лодки, но там по-прежнему ничего не происходило.

– Идемте наверх, – кивнул он Отто и Герберту. – А ты, Эрвин, держи лодку в готовности к срочному погружению. Не хотелось бы нежелательных сюрпризов, но готовыми надо быть ко всему.

Гюнтер поднялся на мостик. Горизонт был чист. Он осмотрел в бинокль побережье и наконец увидел хоть какую-то реакцию на их появление. На вершине утеса мелькнула человеческая фигура и исчезла, скатившись с вершины вниз.

За ними все-таки наблюдали!

Человек появился у основания скалы, пробежал вдоль пристани, размахивая руками и постоянно оглядываясь на море, устремился к белому особняку на возвышенности. Мелькнув между пальм, он исчез в темном провале дверей.

– К губернатору на доклад, – прокомментировал старпом из-за спины.

Отто с Гербертом по очереди передавали друг другу бинокль.

Через минуту наблюдатель появился вновь, но теперь уже в сопровождении еще двух человек. Некоторое время они разглядывали лодку, затем побежали вниз и скрылись среди деревьев, окружающих утес. В проеме арки дома появилась еще одна фигура. В ней Гюнтер узнал губернатора. В той же широкополой красной шляпе, на ходу поправляя ремень со шпагой, он широко шагал к центру поселка. Лишь один раз мельком взглянув в сторону стоящей напротив входа в бухту лодки, он выкрикивал команды кому-то невидимому. С берега донесся протяжный звон колокола. Гюнтер с трудом рассмотрел на террасе дома губернатора фигуру, раскачивающуюся в такт небольшому колоколу, подвешенному в одном из оконных проемов. В ту же минуту распахнулись двери окружающих хижин, выпуская наружу своих обитателей. Народ стекался на площадь, кольцом окружая губернатора. В толпе мелькнули несколько женских фигур в широких и длинных, до земли, платьях. Качнулся еще один колокол на верхушке церкви. Залаяли собаки, почувствовав общую тревогу. Толпа продолжала увеличиваться. Гюнтер видел в бинокль обращенные в его сторону смуглые лица. Навскидку он определил, что на площади собралось уже не меньше сотни человек. В основном это были мужчины, вооруженные длинными ножами и саблями. Некоторые держали в руках тонкие шесты с заостренными блестящими наконечниками и крюками, напоминающими багры.

Неожиданно все они, повинуясь единой команде, бросились врассыпную. Гюнтер обратил внимание, что это не паническое бегство, а каждый следовал своей четкой роли. Основная масса скрылась в зарослях вокруг поселка. Часть исчезла в хижинах, выглядывая из окон. На площади остался лишь губернатор и два охранника с кривыми саблями наголо.

Под красной шляпой в поднятых руках блеснуло стекло подзорной трубы. Кюхельман физически почувствовал взгляд губернатора. Теперь они рассматривали друг друга.

«Похоже, что о радушном приеме нет и речи», – подумал Гюнтер.

И чтобы окончательно развеять его сомнения, из одной хижины появились четверо мужчин, несущих на двух бревнах небольшую, на деревянном лафете старинную пушку.

Они несли ее на пристань, сгибаясь под непосильной тяжестью.

Глядя в бинокль, Вагнер присвистнул и прокомментировал:

– Нам не рады.

– Это уж точно, – подтвердил Гюнтер. – Они собрались держать оборону.

Его внимание привлекло движение на скале у входа в бухту. Обнаруживший их наблюдатель с помощниками появился на ее вершине.

Кюхельман никак не мог понять, чем они так усердно заняты. Понял только тогда, когда на утесе расцвел шар из белого дыма и донесся протяжный глухой хлопок. Видимое для глаз черное ядро медленно пролетело, описав дугу, и упало, подняв столб воды, метрах в пятидесяти от лодки.