— С чего ты взял, что меня интересуют тренировки?
— Надвигается война. Ты — богиня войны.
Я наколола на вилку последнюю сосиску и откинулась на спинку дивана.
— Это ты так говоришь. А я в этом очень сомневаюсь. Я ещё пока не заметила, что обладаю какими-то сверхъестественными способностями, а бог их заслуживает. И с чего, чёрт возьми, ты вдруг подумал, что я на твоей стороне? Ты практически похитил меня…
— Чушь. У тебя всегда был выбор. И сейчас он у тебя есть. Ты можешь остаться в этой комнате и читать любовные романы, или ты можешь пойти тренироваться вместе с другими. Я назначу Метатрона ответственным за тебя, тебе даже не придётся меня видеть.
Откуда, чёрт возьми, он знает о любовных романах? Я не собиралась спрашивать. Вместо этого я спросила:
— Кто такой Метатрон?
— Бывший предводитель небесных армий и самый последний падший ангел. Он тебе понравится. Он угрюмый сукин сын.
— Ты тоже, и ты мне не нравишься.
Не знаю, ожидала ли я какой-либо реакции, но я её не получила.
— Так и должно быть, — сказал он. — Ты будешь есть эту сосиску или делать минет ей?
Минет? Несколько минут я голову ломала над значением этого слова, но потом вспомнила. Моё образование было неограниченным, и я наткнулась на несколько чрезвычайно интересных книг.
Я критически осмотрела сосиску, встретилась с ним взглядом и откусила от неё большой кусок, надеясь, что он вздрогнет. Но он остался неизменным.
Бросив вилку на тарелку, я встала.
— Я готова.
— Сомневаюсь, — сказал он. — Но будешь готова.
* * *
АРХАНГЕЛ МИХАИЛ СОБИРАЛСЯ ПОСЛАТЬ ВЕСТОЧКУ НА КУХНЮ. Как бы ей ни хотелось сосисок, она их больше не получит. Эта ситуация и так была достаточно абсурдной — не хватало ещё, чтобы она дразнила его едой.
В главной комнате больше двух десятков мужчин и женщин занимались отработкой выпадов, и ещё больше снаружи, во внутреннем дворике. Он слышал лязг металла, стук палки о палку, удар по мешку, кряхтенье, когда что-то ударилось о твёрдую плоть. Запах чистого пота и дисциплины. А потом всё замерло — все повернулись и посмотрели на богиню войны.
Она встретила каждый взгляд, ничуть не испугавшись. Ему нравилось это в ней. Казалось, в её теле не было ни капли страха, за исключением, пожалуй, тех случаев, когда дело касалось его самого.