Я знала, что было очень холодно, но не почувствовала этого. Я вообще ничего не чувствовала. Глупый мир сладостей и эйфории был иллюзией, и ничто из сказанного Михаилом не было правдой. Мы поднимались всё выше и выше, его тёплое тело прижималось к моему, а воздух становился всё реже. Мы приблизились к свету и исчезли.
ГЛАВА 30
МИХАИЛ ЛЕГКО ПРИЗЕМЛИЛСЯ НА КАМЕНИСТЫЙ ПЛЯЖ за пределами главного комплекса, крепко держа Тори в своих руках. Было уже далеко за полдень, свет угасал, и ему потребовалось время, чтобы напомнить себе, что в этом месте нет Призраков, которые могли бы подвергнуть их опасности. И что Призраки никогда не представляли для него никакой опасности, за исключением, возможно, последнего, того, кто спас их жизни. Он должен был отпустить её, опустить на песок, даже если бы хотел держаться за неё вечно.
Она вырвалась, отталкивая его, и он подумал, что её сейчас вырвет. Она была бледна, выглядела так, словно её вот-вот стошнит, но она держала себя в руках, и взгляд, который она бросила на него, был полон такого холодного презрения, что он должен был почувствовать облегчение. Всё, что было между ними, исчезло. Она умрёт, ненавидя его. Она без колебаний покинет его или жестокий мир, в который он её привёл. Он ничего не потеряет.
Кто-то, должно быть, видел, как они прибыли, потому что Падшие высыпали из здания и, пробежав через лужайку, окружили их. Он увидел, как Тори протискивается сквозь толпу, игнорируя всех, и не стал останавливать её.
Он ничего не мог сделать за те двадцать четыре часа, что ей оставалось жить. Если он скажет, что любит её, будет только хуже. Конечно, он уже сделал это, когда думал, что эйфория оправдает это. Но она считала, что это ложь, вызванная наркотиками.
Но это не означало, что он сдастся без боя. У неё были силы, о которых никто и не подозревал. И он мог присматривать за ней. Найти других, заслуживающих доверия, таких как Асбел, которые смогут приглядывать за ней в предстоящей битве. Он просто не собирался позволять ей умереть.
* * *
Я СЛЕПО ШАГАЛА СКВОЗЬ ТОЛПУ, РЕШИВ УЙТИ ОТ ВОПРОСОВ и любопытных глаз. Пусть архангел разбирается с этим. Я понятия не имела, куда иду. Знала только одно: мне нужно побыть одной, подумать, подготовиться.
Я умру. Думаю, в глубине души я всегда это знала. Не «когда-нибудь», а то, что моя смерть была неизбежной, предопределённой, что объясняло, почему я была такой бесстрашной, независимо от того, с какими опасностями я сталкивалась или насколько малы были шансы. Моя смерть была высечена в камне, и ничто из того, что я сделала, не сможет повлиять на этот факт. И Михаил всегда это знал.
Внутри меня всё оцепенело. Слёзы не помогут, гнев против жестокости равнодушной судьбы бесполезен. Я могла бы презирать предательство Михаила, но это ни к чему не приведёт. Я просто должна была терпеть.
Я прошла мимо ещё нескольких человек, спешащих к пляжу, но я держала голову опущенной, и никто не остановил меня, когда я прошла через главное здание в пристройку, в которой располагались тренажёрный зал и моя спальня. И монашеская келья Михаила.
На мгновение я задумалась, не могу ли я отомстить его комнате, но затем отбросила эту идею. Скорее всего, он даже не ляжет спать сегодня вечером, не тогда, когда грядет битва. Он будет тренироваться всю ночь.
Непроизвольно всплыло воспоминание о том, как он поливал своё тело водой, как она стекала по линиям мышц и сухожилий на его худой коже, и мне стало жарче. И я стала злее.
Всё это время он знал, что я умру, и не сказал мне об этом. Неудивительно, что он согласился жениться на мне. Один месяц, и он будет свободен, вряд ли это было обременительной задачей. И даже с последним свиданием он всё ещё не хотел спать со мной, ублюдок! Я могла только представить, какие слабые оправдания он придумал. Ни одно из них не было приемлемо.
Моя комната была такой же, какой я её оставила. Я открыла французские двери и глубоко вдохнула морской воздух. Когда мы только прилетели, я была слишком расстроена, чтобы заметить это, но теперь я чувствовала, как спокойное благословение обрушивается на меня так же уверенно, как если бы я плыла в ледяном прибое. Я знала, что море исцеляет Падших, но оно не исцелит меня. Возможно, я могла бы сказать Рейчел или даже Марте, что хочу быть похороненной в море. Были места и похуже, где можно провести вечность.
Я вышла на пляж, скинула обувь и зарылась пальцами ног в песок. Я пошла по пляжу, пока не перестала видеть дом или кого-либо из Падших, сгрудившихся вокруг Михаила. Там был высокий мыс, и я решила взобраться на него, бесстрашно карабкаясь по отвесной стене. В конце концов, даже если я сорвусь и разобьюсь, это будет не фатально. У меня всё ещё было двадцать четыре часа жизни.
Мне потребовалось около часа, прежде чем я рухнула на выступ скалы, который выходил на океан. Я могла видеть на мили и мили, ни единого падшего ангела в поле зрения, и я почувствовала странное чувство покоя, охватившее меня.
Обратив свой взгляд на дом, я заметила, что Падшие расчистили пляж, вероятно, готовясь к завтрашней битве. Видимо, я должна сделать то же самое. Даже если исход был предсказан заранее, я могла бы что-то изменить.
Я сделаю то, что должна. Убью, если придётся; умру, когда понадобится. Это было не в моей власти.