– А если Кнуд объединится с германцами?
– Такое возможно, и, скорее всего, так оно и произойдёт, но не сразу, а мы всё равно вскоре уйдём из Ютландии. Воины устали, им требуется отдых, да и пруссы домой возвращаются.
– Воля твоя, княже. – Воевода поклонился своему вождю и посмотрел на меня: – Вадим, ты как, не против отдать пленников?
Мой ответ был коротким:
– Условия хорошие, и выкупа ждать не надо, так что я согласен.
Вартислава не спрашивали, с ним всё ясно. Поэтому спустя час Кнуд Магнуссон, его приближённые и хирдманы были погружены на лодьи бодричей и отправились не в темницу, а в Ютландию. А мы получили девятьсот гривен и продолжили делить хабар. Начались рабочие будни. Наши корабли перевозили в Зеландию добычу и пленников, мы утаскивали всё, что только возможно, вплоть до небольших кусков железа и каких-то тряпок. Кажется, зачем нам такая мелочовка? А затем, что мы начинали обживаться на новом месте, и в таком деле даже маленький гвоздик пригодится.
С утра и до позднего вечера лодьи, расшивы и шнеккеры ходили через Зундский пролив, и на то, чтобы перевезти добычу, нам потребовалось четырнадцать дней. После чего Леддечепинг подпалили, а мы сговорились держаться заодно и, забрав последнюю партию груза, в ночь пошли в сторону своих замков. Княжичу ближе всех, вниз по реке спустился, пролив пересёк – и на месте, а нам с Громобоем идти дальше. Мои корабли впереди, его более тихоходные суда отстали и вскоре исчезли за кормой…
Приближалась бухта Факсе. Над морем всходило солнце, я стоял на носу «Яровита» и считал свой прибыток. Пленных мастеров три десятка. Немного, но все семейные, а значит, не сбегут и на саботаж не решатся, будут работать как миленькие, особенно корабелы, которых полтора десятка. Плюс к ним двести рабов, физически крепких бондов и рыбаков, сейчас закованные в колодки. Это рабочие руки, которые пригодятся на строительстве. Кроме них, ещё около сотни венедов и русичей, бывших в неволе у данов. Они познали плеть и испытывают к датчанам животную ненависть, а потому станут надсмотрщиками. Да и умельцев среди них хватает. Тех же ткачих только тридцать душ, и каждая умеет работать на вертикальном станке, который изобрели ещё в прошлом веке. Кстати, захваченные в городе станки тоже перевезли в Рарог.
Это о людях, но основное – товары, серебро и золото. Мне досталось много металла и угля, тканей и соли, продовольствия и кож, мехов и предметов домашнего обихода: горшков, ухватов, топоров, лопат, пил и так далее. Вещи нужные, особенно если есть понятие, что рано или поздно всё это придётся покупать, а серебро и золото лучше приберечь, ибо пригодится, а то сейчас густо, а завтра пусто. Мне дружину кормить и поить, а это затраты существенные. Ну и, кроме того, есть планы по строительству и модернизации. А что в таком деле полученные мной с разграбленного города и с выкупа за Магнуссона три тысячи гривен в серебре и золоте в перерасчёте на новгородские стандарты? Мизер, который уйдёт, и не заметишь. Ведь это пока драгметаллы в кучке, кажется, что их много, а начнёшь делать вложения – и тю-тю, снова голый и босой.
За этими размышлениями совершенно незаметно моя крохотная эскадра, всего из двух кораблей, вошла в Факсе-Бугт, и тут впередсмотрящий выкрикнул:
– У замка драккары! Весь берег в кораблях!
Моя реакция была предсказуема. К бою! Однако тревога была ложной. Оказалось, что это флот пруссов возвращается домой, и здесь они решили назначить точку сбора. Я не возражал, ведь вреда от них не было. Да и если бы даже захотел, как бы я мог возразить четырёхтысячному войску? Так что пришлось быть радушным хозяином.
Шнеккеры причалили. Началась разгрузка, и пока рабы опустошали не шибко вместительные трюмы боевых кораблей, а под стенами Рарога накрывали столы для вечернего пира и резали скот, я общался с военным вождём Пиктайтом, седобородым богатырём, с которым уже сталкивался в Большом Бельте. Мы обсудили последние новости, и я узнал, что варяги, бодричи и лютичи покидают Ютландию и отступают к родным берегам и в Зеландию. Германское десятитысячное войско, которое вели пфальцграф Фридрих Саксонский и граф Адольф Голыптейнский, вошло в пределы Дании и сразу, реквизировав все местные продовольственные запасы и фураж, направилось к руинам Хедебю.
Видимо, немцы и сопровождающие их церковники надеялись, что смогут разгромить венедов и заполучить всё, что они награбили у данов. Вот только наши вожди драться с ними не стали. Они отступили, и благородные германские аристократы оказались в тупике. Армию собрали, потратили время, ресурсы и немалые средства. Затем пришли в Данию, а воевать не с кем. Значит, добычи нет. И что делать дальше? Возвращаться назад? Так не бывает, ибо если благородный пфальцграф и стоящий рядом с ним граф выступили в поход, добыча должна быть.
Короче, данов стали грабить. Опять. Только теперь не язычники, а свои собратья по вере, но чужаки по крови. После чего Эрик Третий, как мне было известно от Никлота, решил отдать корону своему дальнему родственнику Фридриху Саксонскому. Может, он надеялся, что пфальцграф прекратит бесчинства своих воинов и отнесётся к Ютландии как к своей земле? Возможно. Но тут, словно чёртик из табакерки, появился Кнуд Магнуссон, которого поддержал Свен Эстридсен. Два давних недруга и конкуренты в борьбе за корону собрали небольшую армию и вместе с недобитыми цистерцианцами, которые выступили в роли третейских судей, направились навстречу своим южным соседям.
Как будут развиваться события далее, время покажет, а пока германцы оккупировали практически всю Южную Ютландию, центр поддерживает Кнуда, а север – Свена. Ярлы постараются сдвинуть немцев и столкнуть их обратно за вал Данневирке. Однако если у них это и получится, то далеко не сразу. Десять тысяч германских воинов хотят есть и имеют огромное желание пощупать местных баб, а также получить в кошелёк хотя бы несколько монет. Поэтому пока они не получат откуп или им не дадут по голове, немцы на родину не вернутся.
Пообщались мы с Пиктайтом хорошо, пару часов проговорили, не меньше. Уже были накрыты столы, над полем разносился запах жареного мяса, и были вскрыты первые бочонки с хмельными напитками. Завтра с утра пруссы собирались продолжить свой путь на родину, где их ждали близкие люди, жёны, дети, родители. Они везли огромную добычу и среди всего прочего вели в свои порты около двадцати трофейных кораблей. Я было стал намекать Пиктайту, что он мог бы продать мне один драккар, но военный вождь упёрся, мол, сейчас суда ему самому нужны, и я решил ещё раз затронуть эту тему за столом, вдруг прусс выпьёт и размякнет. Однако лишь только мы налили по первой чарочке, как нас прервали.
К столу подошёл сотник Поято Ратмирович, о котором Пиктайт говорил, что он ещё не навоевался и хочет остаться на Руяне. Сразу этому факту я значения не придал, а Поято послушал рассказы моих варягов и дружинников, что-то себе в голове сложил и с ходу объявил:
– Вадим Сокол, я и моя сотня хотим встать под твою руку.
Это было очень неожиданно, и я поперхнулся. Но быстро собрался и спросил Поято: