— Любопытно, очень любопытно, — приговаривал хранитель, рассматривая дуга арабских букв через большую лупу.
— Как по-вашему, это поддается переводу?
— Думаю, да. По крайней мере, приблизительному.
— Нам будет достаточно и такого. Когда вы сможете его сделать?
— Если начать прямо сейчас, то к завтрашнему утру. — Пизани поднял глаза на Афдеру и Колаяни: — Что я получу за это?
— Скажем, пожертвование в пользу музея. Деньги на какие-нибудь исследования, например в александрийской гавани.
Лицо Пизани озарилось улыбкой.
— Завтра утром все будет готово. Обещаю вам.
— Рада это слышать. Думайте о том, что с каждым переведенным словом деньги на проведение научных работ в Александрии становятся все ближе и ближе к вам.
Когда они оказались на улице, Ассаль зашлась в приступе хохота.
— Что с тобой?
— Ты так бессовестно предложила ему эти деньги!
— Сестренка, с деньгами так же, как с туалетной бумагой. Если они нужны, то немедленно. Пизани попал как раз в такую ситуацию. Не волнуйся, Сэм все это провернет. Помни, что пожертвования на культуру освобождаются от налогов.
— Родная, ты все предусмотрела, — выдавила из себя Ассаль, не прекращая смеяться.
На некотором расстоянии за ними следовал человек.
«Нельзя повторять оплошность отца Понтия», — думал брат Корнелиус, наблюдая за троицей, возвращающейся в Ка д"Оро.
«Братство восьмиугольника» не собиралось так легко расстаться с добычей.
XIV
На душе у Афдеры было неспокойно. Макс исчез неизвестно куда, и никаких вестей от него не поступало уже два дня. Между тем ей надо было идти к Пизани, который обещал перевести арабскую надпись. Всю дорогу Афдера старалась молчать, в то время как Ассаль щебетала без умолку:
— Макс тебе звонил?