— Ты помнишь, как он смеялся, когда ты бегал с ним на руках по дому? Помнишь, как он впервые назвал тебя папой?

Рустам отвернулся, его выражение лица оставалось неподвижным, как скала.

Слова Амалии казались бессмысленным шепотом в помещении, наполненном его молчаливым отчуждением.

Али, наблюдал за происходящим со стороны, беспомощный и теряясь в желании помочь девушке.

Он видел, как она страдала изо дня в день, как боролась за свое счастье.

И Али тоже не мог понять, почему Рустам не признавал свою женщину, своего ребенка.

— Амалия, возможно, стоит дать ему немного времени. Возможно, он просто не готов вспоминать. Скажи, возникали ли у вас ссоры накануне аварии?

Тихо спросил он, отводя Амалию чуть в сторону.

Девушка кивнула.

Рассказать обо всем она не решилась, поскольку ей до сих пор было ужасно стыдно за свое поведение.

Но все же, в ее глазах был огонь решимости.

Она знала, что не может оставить свою семью в прошлом, что должна бороться за каждую искру воспоминаний, даже если это было бы последнее, что она сделает.

— Спасибо за поддержку, Али.

Рустам продолжал смотреть в окно, не обращая ни малейшего внимания на слова, звучавшие неподалеку. Его разум был путаницей воспоминаний, но в глубине души что-то дрогнуло, словно семена, посеянные на каменистой земле.

— Выйдите, оба!

Прошипел Рустам, отворачиваясь лицом к стене.

Рустам.

Когда вечер застыл в окружении больничных стен, и тишина засыпала мир, Рустам услышал шепот ее голоса в своем подсознании.

Он видел ее лицо, слышал звуки детского смеха.

Его сердце забилось сильнее, словно пытаясь выбраться из тьмы забвения.