Девочка не замечала того, что судороги в руках и ногах намного слабее, чем во всех других частях тела. Это она потом обратит на это внимание, а пока резкие спазмы скручивали её мышцы в тугие жгуты. И, пересиливая боль, от которой иной раз хотелось заплакать, она влезла в ванну и открыла воду. И, может, от тёплой воды, но ей стало легче. Она смотрела, как вода, окрашенная чёрным соком фикуса, утекает в смыв, и старалась расслабляться, когда очередной спазм крутил ей мышцы. В ванной она пробыла не менее получаса, за это время перетерпела все приступы и смыла с себя весь фикус. Она вышла из ванной и в коридоре едва не столкнулась с Нафисой.

Света удивилась, что она не спит. За сиделкой такое она замечала не раз.

— А я слышу, вы моетесь так рано. У вас хорошо всё? — спросила Нафиса.

— Всё нормально, — ответила девочка и пошла на кухню.

Странное дело, она очень хотела есть после всего этого. И если судороги прошли, ну почти, то вот боль в пальцах Свету всё ещё не отпускала. Включив свет на кухне, она вытащила хлеб, достала из холодильника упаковку с оставшимися в ней четырьмя сосисками, достала кетчуп и стала всё это быстро поедать. Поедала сосиски, даже не отваривая их, холодными. Но всё равно ей было очень и очень вкусно. Кетчуп выдавливала в рот прямо из пакета. Оставила отца без завтрака. Съела всё с большим количеством хлеба. Но голод почти не утолила. Поставила чайник, а пока он грелся, мазала булку маслом и не могла удержаться, чтобы не отщипнуть от неё немного, немного, ещё немного. Свердловские булки такие жирные, сладкие, вкусные. Как тут удержаться? Короче, булка до чая не дожила, Света чай пила с последними пряниками. Но один пряник она оставила. Одну чашку чая и один пряник она отнесла сиделке, хоть и не очень её любила. Та проявляла демонстративную активность, и в этот момент как раз переворачивала маму. Она обрадовалась принесённому чаю, но взяв чашку, Нафиса взглянула на девочку и тут же сделала круглые глаза:

— Ой, а что это у вас на…?

— Где? — спросила Света.

Сиделка указала себе на шею:

— Вот, и вот ещё.

Светлана пошла в ванную к зеркалу. И поняла, на шее было красное пятно из мелких красных точечек. А ещё красная полоса была на левом боку и на левом бедре. И мышцы там ещё немного побаливали, как после тренировки с хорошими нагрузками. Это придётся прятать. И от папы в первую очередь. Но все эти боли для девочки, долго и серьёзно занимавшейся спортом, были несущественны. Свету сейчас больше волновала другая боль. Она взглянула на свои пальцы. Белые волдырики никуда не делись. По идее, они уже должны были перестать её беспокоить. Но этого не происходило. Мало того, вокруг волдырей появилась тоненькая черная окантовка. Светлана много раз обжигалась, но такое видела впервые. Но к этой боли она уже почти привыкла и решила подождать, а тут и время будить братьев пришло. Пора было их собирать в детский сад и бежать в магазин, а то папе на завтрак есть было нечего.

На девочке опять был новый наряд. Одноклассницы, конечно же, это опять заметят. Перед дверью класса она даже остановилась. Прислушалась — урок уже начался — и стала поправлять свою непривычную для себя одежду. Света даже пожалела, что у неё нет косметички с зеркалом. Зеркало бы ей не помешало. Наконец она открыла дверь.

— Наталья Константиновна, можно войти?

Пожилая учительница даже взяла очки и нацепила их на нос, чтобы рассмотреть, кто это пришёл, она даже не узнала Светлану.

— Фомина? — учительница и не скрывала, что удивлена. — Ты хоть берет свой сними.

— Ого! — крикнул Дима Ковкин. Он сидел на последней парте и первый рассмотрел Светлану. — Фома, ты ли это?

И весь класс, как по команде, обернулся на неё.

«О Господи!». Девочка покраснела, она чувствовала, как горят щёки, когда шла на своё место.

— Берет, Фомина, берет! — напомнила ей учительница.

— Она не может! — кричали мальчишки.

— Наталья Константиновна… да пусть в нём сидит…