Уф, кажется я целый рой бабочек раздавил. Как теперь дальше станут развиваться события, даже трудно себе представить. У бояр случился уже не шок, а целый паралич, переросший в форменную истерику.
Представители пролитовской партии сжигали меня ненавидящими взглядами. Я решил немного отыграть назад, снова высунув свой розовый язычок и болтанув им:
– А не будет никакого венчания королевской короной Витовта. Не допустят этого поляки. Им оно как кость в горле. Да и самому князю Литовскому недолго осталось на белом свете жить. Помяните мое слово.
– Еда волхвуешь, княжич? – грозно высказался игумен.
– Не при, святы отче. Мой сын право глаголе, – мягко поправил его князь.
– Поляки боятся Витовта. Силу он набрал могучую. Отравят они его скоро. Этой пакости они от папистов научились преизрядно, – объяснил я свою мысль высокому собранию.
– Сие деяние в руцех Божия. Несть человеку тое мочно. Чаяти на погибу Витовта несть разумно! – выговорил гневно отец Паисий и даже привстал, – Нам молити нать Пресвяту Богородицу. Спаслась Русь от тока орд Тимуровы предстательством[464] Володимерска Божия Матери и ныне почаем на ея пособь. Молитвами пальны избудется[465] Русь Свята.
– Аще Витовт с Божьей пособью помре помале, же замятня в Литве почнётеся. Литвины не приимут сеим государем польска короля Ягайло, ово всяк из его сынов, – вдохновился князь. – Пождем новины[466] из Литвы, ноли станем мнити, иже деяти таже.
Ну, хоть на какое-то время батя никуда не рыпнется, и на мою рыжую голову не шмякнется груз забот о целом государстве.
За окном синевой налилась темень позднего вечера. Палаты осветились свечами на напольных кандилах, доставленных холопами. Все заметно устали, наговорившись, наспорившись до хрипоты и напереживавшись, и больше помалкивали, ожидая завершения собрания. Под явственно слышимый вздох облегчения зала дворецкий по знаку государя возгласил завершение заседания думы. Бояре один за другим по очереди поднимались и, почтительно откланявшись в сторону тронного места, степенно удалялись из зала.
11
А князь, оказывается, здесь не абсолютный самодержец, несмотря на всю свою кажущуюся могучесть и грозность. Лихо же его бояре прокатили с моим соправительством. Зря он, конечно, поднял эту тему. Я лично себя чувствовал так, будто бы меня только что подвергли коллективному изнасилованию в самой что ни на есть обидной форме.
– Не тужи. Егда унот яко ты бех, такожде бояре думны отичевы глумиша ми. Братец старший Василей бытил в Орде, а я за него настольником близ отча стола сидел в думе. Не казился[467], чай, – улыбаясь в бороду, проговорил отец, когда мы остались с ним в гардеробной, и слуги сноровисто стаскивали с нас парадные облачения, обряжая обратно в повседневные рубахи.
– Боярам твоим я сильно не нравлюсь. Рано мне в дела державные лезть? – высказался, краем глаза наблюдая за реакцией князя.
Не хотелось влезать ни в какие отцовы проекты. Нищая, зато беззаботная и весёлая жизнь музыканта по-прежнему влекла к себе. Я строил планы путешествий по городам и странам цивилизованного мира с посещением знаменитых исторических личностей.
– Они правоты сеи любят, да заветы дедовы благонравны. Не навыкли[468] к борзым пременениям[469], – ответил государь спокойно. – Выкажи ся в ратном деянии и добре пословие меж них обряще.
– Не боишься, что я облажаюсь с воеводством? – вздумалось мне прояснить кое-что.
– Не знамо ми, еже[470] лихое во блажитве тея, – недоумённо высказался князь в ответ на непроизвольно высказанный новояз.
Предположим, что лично мне не впервой командовать небольшими подразделениями. Каким составом предполагается выполнять поставленную князем задачу? Ну, сотня… Пусть даже две. По факту – рота. Справлюсь без особых проблем.
– Казателя[471] добра велю учинити те в вычение[472], а в поход с тею пошлю сотника толкова, – зачем-то предложил мне отец.