– В Чухломе несть обыдена крамола. Подсылы московски воду мутят онде. Будем сиждити сиднем, не токмо в Чухломе всполошет[439]. Везде недород хлеба яша. Требно хитренно да мастротно сию тугу порешить, зане[440] люди ведают токмо крепость державну и правдость.
– Знамо нам тея хитренность, Борис Васильевич, егда от намёта[441] татарския нас не снабдел[442]. Еретики из Новуграда пришед, сеют смуту в Чухломе. Стригольники ся рекоша. Митрополит Фотей наказывал строго всяк правоверным государям сих прелестников дьяволевых в темницы без раздумий влещивати[443], – горячился боярин Морозов, – Не сопращим сию новгородску срящь[444] в Чухломе, расплежитеся[445] она по державе нашей.
– Кои стригольники те мращатеся, Семён Фёдорович? Древле их исторгли в Новуграде да во Пскове, – рычал ему в ответ Жеховской, – А намёт татарски тей друже Кирияк не предварил[446]. Куповаша[447] князя Булгарска московцы, дабы те зориша наши грады и веси, тощиша[448] мощу державы нашей. Ныне московцы сеяша пряния[449] меж галичан, жогша веси в порубежье, торжников наущаша[450] не ехати с хлебом в Галич. Боярин Всеволож хоче нас гладом уморити и тем на колени ставити. Без брани не разумлю исход сего ряда.
– Нам с Москвой полюбие держати понуждено и порядие в державе блюсти, – настаивал дворецкий. – Замятню ордынцы воспримут паки к приобряще сей, литвины приде, княжата всполошатеся. Вся токмо нашим разором закончится.
– Пряние порядить благодушно мочно, – стал на сторону Морозова боярин Чешок. – С боярином Всеволожем боле не мню рядитися. К митрополиту Фотею ехати нать, егда он из Литвы воротитеся. На нас он добре взирае. Сладились обаче в позапрошлолетье с приобрящей нашей.
Незаметно дума переключилась на внешние дела. По этим вопросам спикерство перехватил боярин Данила Чешок. У него в руках оказалось письмо, прибывшее голубиной почтой из столицы литовского княжества от одного из его соглядатаев. Думный дьяк зачитал послание:
– Во граде вся людие ждут приезда киличеев имперски с коронами для Витовта и его жены Юлианы. Грядут праздненства долги да ослабы[451] урочны. Зрел надысь княже унота московска Василея. С рыцарьми иноземны в игрищах тешася и горожан задираша. Мнозе в сей град вятша лице со вся света пришед да ждеша коронацию. Возы со снедью непреемным[452] током[453] овамо леща…
Однако заседание сильно затянулось. За окнами рдел закат. Мне поднадоело тут торчать и отсиживать костлявый зад. Почему бы иногда не делать небольшие перекуры, хотя бы для разминания мышц, отвечающих за сидение? Курение бы сейчас оказалось великим благом. Пусть не табак. Курили же наши далёкие предки какие-нибудь травы? Должны курить.
Дьяк наконец-то закончил чтение, откланявшись. Бояре стали высказываться по поводу услышанного, порой перебивая друг друга. Неожиданно для себя обнаружил, что сформировались две почти равные по численности партии. Одни советовали князю как можно скорее перейти под руку сильной Литвы, выговорив себе особые права по примеру вассалов в имперских землях. Это позволило бы защититься от притязаний Москвы, татарских набегов и ордынской дани. Ха, а вассальные выплаты литовцам станут чем-то лучше? Другие порицали первых за желание подпасть под владычество латынян и хотели сохранения статус-кво с зависимостью от Орды, обосновывая такую позицию тем, что татарове веру нашу исконную, православную не трогают. Пролитовскую позицию защищал боярин Морозов, а ему противостоял игумен Паисий и, естественно, князь Жеховской.
– Князь Витовт хоть и в латынянскую веру крещен, православных не ругае. Купно с католиками их почитае. Мнозе бояр русских служат ему. Неже[454] вящше их буде в Литве, имже[455] зельне тамо дух русски воспряне. Сам митрополит Фотей в чести у государя литвинска и не допустит израды противу веры нашей, – высказывал свои доводы боярин Семён.
Фотий по своей роли напоминал кардинала Ришелье при слабохарактерном Луи XIII, короле Французском, исполняя при малолетнем князе Василии III функции первого министра.
– А кои на стол литвински сядут, аще сроки Витовтовы источатеся? Король польски Ягайло, ово сыны его наследуют по грамотам докончальны Витовту. С ним паны польски с бискупы[456] католически на Литву прянут, яко псы алчущи и гнести станут люд православны. Израда сотворитеся велия супротив самого Господа нашего вседержителя, – веско стоял на своём старец.
– Договоры докончальны меж правителями Польши и Литвы многажды изменяшася. Днесь несмо вемы остатни хотения[457] Витовта. Подсылым моим не удалось паки уведити[458] сие. Свитски глаголиша, иже писаря во дворец глашаша[459]. Мужи вятши правоверны не потерпят короля Ягайло на столе литвинском. Сие мнит буде, иже Литва стане Польша, – посчитал нужным сделать пояснения боярин Чешок.
– Василий по мати сея Софьи унук есть единородны[460] Витовту. Князю православну стол литовски обходим[461] по руди и по правоте[462]. Аще в Литве станут чтити Витовтово семя, ино он стол отичев поимет, – снова выступил Морозов.
– Не позволят православну пояти стол литвински, аще токмо Васька не израде веру исконну, – поправил своего соратника отец.
Разумно мой обширный батя оценивал перспективы. Внезапно я понял, почему Витовту потребовалась корона. Он просто совершит перезагрузку всех отношений, оставшихся ещё с древних, языческих времён и мешающих его абсолютистским устремлениям. Произойдёт перенос европейских норм и правил на условия престолонаследования, признания договоров и много чего прочего. Сейчас все договоры привязаны к личности подписавшего и прекращают своё действие с его смертью. С введением новых норм станут государственными документами. Снизится влияние литовских вельмож. Будет возможным аннулировать унию с Польшей. Возникшая как необходимость противодействовать напору Тевтонского Ордена на славянские и литовские земли, она теперь сильно мешала амбициям окрепшего государства.
Забывшись из-за охвативших меня мыслей, неожиданно для себя самого влез в обсуждение и вставил свои три копейки:
– Венчание Витовта королевской короной позволит ему приобрести новые права. Он сам сможет решать вопросы престолонаследования под гарантией императора Священной Римской империи. Никто ему не помешает завещать свой трон кому угодно. Даже дочери, хоть она и женщина. В европейских странах бывало немало случаев, когда женщины успешно управляли государствами. Вспомнить можно Маргариту Датскую, создавшую огромную скандинавскую империю из трёх королевств, или сестер Анжуйских Ядвигу и Марию, провозглашённых правительницами соответственно Польши и Венгрии, Неаполитанскую королеву Джованну II, ныне здравствующую. Возможно, новый статус так укрепит Витовта, что он сможет назначить наследником даже православного внука.
Ого, на меня окружающее боярство выставилось, как на говорящую сказочную зверушку из волшебного леса. Третий раз я даю повод вятшим бородачам испытать глубокий шок. То малолетник недоумок вдруг нарекается устами государя соправителем. Потом этому дрыщу внезапно перепадает право возглавить поход против взбунтовавшейся волости. Теперь придётся поневоле свыкнутся с тем, что какая-то мелкота смеет влезать в умные разговоры корифеев высокой политики.
– Не быти израднику Ваське государем всея Руси! Господь ужо ял сея изволение[463] знамением, – взвился князь Юрий, яростно стукнув кулаком по подлокотнику, – Требно ми помале течи в Орду. Об израде московской царя Мехмеда известити и ярлык великокняжески обрести. Спасти требно Русь Святу от латинска потока. Дондеже в походе буду, за ся на державе сына Димитрия ставлю.