Миссис Остен слегка поморщилась:
– Я сама виновата, Джейн. Позволяла тебе сидеть с отцом и читать, вместо того чтобы возить тебя на балы и вечера. Ты ведь даже чай заваривать не научилась.
– Я умею заваривать чай.
– Ты делаешь это очень дурно. У тебя получается отвар со вкусом олова. Будь я с тобою построже, ты приучилась бы подавать себя в выгодном свете и была бы давно замужем. А я позволила тебе одичать. Так дай я хотя бы куплю для тебя платье.
Джейн подумала о той радости, которую доставляло ей ее одичание. Потом опять поглядела на голую маменькину шею и покачала головой. Мать и дочь никогда не понимали друг друга.
– Хорошо, мама.
Миссис Остен улыбнулась, но в следующую же секунду снова нахмурилась. Жестом велев Джейн идти переодеваться, она протянула банкноту продавцу. Он, осклабившись, схватил деньги и только потом взял у покупательницы товар, чтобы его завернуть.
Так Джейн стала обладательницей белого платья – прекраснейшей из всех вещей, которыми она когда-либо владела.
Глава 4
Приближаясь к Сидни-Хаусу, маменька с дочерью издалека заметили у подъезда эффектную фигуру тридцатилетнего мужчины с волосами цвета подсолнечника, перехваченными черной лентой. Удивленно ахнув, Джейн крикнула брату:
– Здравствуй, Генри!
– Здравствуй, Джейн! – ответил он с улыбкой.
На его руке покоилась рука жены Элизы.
– Я думала, вы пробудете у Досонов до четверга, – сказала Джейн.
Брат и невестка, гостившие у друзей в Корнуолле, должны были заехать в Бат только на следующей неделе, на обратном пути в Лондон.
Генри помотал головой:
– Мама написала нам и потребовала, чтобы мы немедленно изменили планы. Завтра мы идем с тобой в Насосную залу. Ужасно за тебя рады, Джейн! Это и в самом деле прекрасная новость.
– Да уж! – гордо согласилась миссис Остен. – Это поважнее, чем какой-то глупый Роберт Досон.
– Мама, нет! – вскричала Джейн, и в ее голосе прозвучали панические нотки. Она предчувствовала катастрофу. – Мы слишком торопимся! Я видела этого человека всего раз!