— Пулемет! Давай сюда пулемет! Сюда давай!

Игнаш прикинул: лестница слева, там топают. Бросился следом, взлетел по ступенькам и нагнал коротышку в белой рубахе, который тащил здоровенный пулемет. Оглядываться охранник не стал — думал, кто-то из своих следом топает. И зря. Пуля сорок пятого калибра уложила его на месте. Тот, кто требовал пулемет, не понял, что стреляют в доме, но грохот падения услыхал, выглянул из-за двери, и дуло кольта стало последним, что ему довелось увидеть в жизни. Мажуга схватил пулемет и выставил ствол в окно. Внизу замер кетчерский грузовик, трое охранников подбирались к нему, направив ружейные стволы на кабину. Прожектор светил им в спины, на вышке остался охранник — похоже, последний, прочие спустились во двор.

Мажуга опустил ствол, выцеливая тех, кто во дворе. Стояли они неудобно, одной очередью непросто всех накрыть, да еще, если высунуться, может заметить тот, что на вышке. Один из людей Астаха осторожно приблизился первым, взялся за дверцу кабины, двое других прицелились… Мажуга прильнул к пулемету… и тут захлопали выстрелы «беретты», Йоля, лежавшая под грузовиком, стреляла по ногам. Охранники с воем повалились, и Мажуга длинной очередью прикончил всех троих. Потом развернул пулемет и засадил по вышке. Стрелять пришлось из неудобной позиции, приклад в руках ходил ходуном, но по крайней мере часть пуль ложилась точно. Прожектор погас, с вышки полетели обломки, щепа… наконец рухнуло тело. Мажуга опустил разогревшийся ствол на подоконник.

Из-под грузовика выкатилась Йоля. Вскочила, запрокинула голову и широко улыбнулась:

— Игнаш, ты видел?! Ты видел, как я их!

— Спрячься, не высовывайся больше, сиди там.

Игнаш покачал головой: «Ну чисто ребенок…» — и пошел к лестнице, но остановился на пороге комнаты. Что теперь? Искать, где прячется Астах? Проверять комнату за комнатой, в любой миг ожидая выстрела из-за угла? Нет. Он поступит иначе — точно так же, как бандиты, нанятые Астахом, поступили. Просто подпалит дом, вот и всё. Астах — один из самых богатых людей Пустоши, добра у него в доме — не пересчитать, сколько. Но как тот волк на Арене поступил! Ушел, гордо задрав голову и не глядя на туши катранов! Вот так уйти, не глянув на законную добычу — красиво! Красиво, некроз бы взял все добро Астаха…

Игнаш перезарядил кольт и пошел вниз. Сейчас бы бензина найти, канистру, бочонок, хоть что-то. Или без этого обойтись? Стены здания каменные, но если займется все барахло, которое Астах нагреб, то никак уже не погасить, пойдет полыхать. Он огляделся — стол, стулья, шкафы вдоль стены. Один шкаф старый, со стеклянными дверцами, посуда стоит. Не годится. Другой массивный, двустворчатый, там одежда. Мажуга запалил зажигалку и держал, пока пальцам не стало больно, зато одежда в шкафу занялась, огонь побежал по шмоткам.

Мажуга вытряхнул остатки табака из кисета, свернул самокрутку и прикурил от новорожденного пожара. Подцепил горящую рубаху, вытянул из шкафа, швырнул в угол. Потом еще несколько тряпок — в другие углы. На столе лежала раскрытая тетрадь, записи какие-то. Они больше никому не понадобятся, тетрадь превратилась в факел, его Игнаш бросил в соседней комнате на кровать, застеленную вышитым покрывалом. Огонь жадно бросился на новую добычу, побежал по складкам ткани, облизал массивную спинку кровати. Игнаш сломал стул, ударив хорошенько о пол, из спинки соорудил другой факел, получше, и двинулся по коридору, зажигая все, что попадалось по пути. Астах не показывался, и движения в доме никакого не наблюдалось. Игнаш уже стал прикидывать, как бы устроить засаду, если хозяин усадьбы все-таки выехал на пожар в Шебелинку. Увидит зарево над собственным домом, бросится обратно, вот тут бы его…

Запалить первый этаж было еще легче — там оказался большой зал, длинный стол, стулья. Мажуга ненадолго задержался, чтобы свалить в кучу стулья и поджечь их. Ну вот, дело сделано — можно и покинуть Арену. Он прислушался. Сквозь треск пламени не доносилось ни звука. Мажуга медленно направился к выходу, прижимаясь к стене и внимательно приглядываясь к каждой двери — не хватало еще под самый конец проколоться… Добрался до двери, толкнул резную створку, выглянул — и замер. Перед кетчерским самоходом стоял Астах, одной рукой он обхватил Йолю, прижимая ее локти к туловищу, в другой был обрез солидного калибра. Дуло он вдавливал девушке под челюсть, так что ей пришлось запрокинуть голову. На скуле Йоли уже наливался здоровенный кровоподтек, в глазах стояли слезы, но она молчала.

— Ну вот и свиделись, погорелец! — весело крикнул Астах. — Бросай кольт, что ли. Потолкуем напоследок.

— А зачем же мне его бросать? Стреляй, что ли, в девку, потом я тебя кончу, да и делу конец.

— Слушай, погорелец, не винти мне мозги. Девка это твоя, и любовь у вас. Я, видишь ли, ее просил добром, чтобы она покричала, тебя позвала. Так она молчала, мутафагово семя. Значит, любит тебя. Разве ж ты не оценишь этого? Разве дашь ей помереть? Нет, Мажуга, меня ты не проведешь. Бросай кольт. Видишь, у меня один ствол, так что я только тебя и кончу. А ее пинком пониже спины на волю отправлю, клянусь. Да, и куртку свою тоже скинь. Я ж знаю, что за курточка у тебя. У меня, между прочим, целый шкаф таких — разного покроя есть, на выбор.

Мажуга швырнул кольт под ноги и, расстегивая куртку, поправил:

— Не «есть», а «был».

— Что — «был»?

— Шкаф. Видишь ли, оба мы с тобой погорельцы, горемыка. Нет у тебя больше ни шкафа, ни курточек, ни дома богатого, ни даже буровой. Все сгорело. Жалко мне тебя, Асташка.

— Снимай куртку, — повторил Астах.

Скинув бронированную одежку, Игнаш решился глянуть вверх. И увидел, что из окна, где торчит пулеметный ствол, клубами вытекает дым. Черные жирные струи плыли изнутри спокойно, без спешки, пожар не торопился — знал, что этот дом уже принадлежит ему. Когда Астах поднял голову, ладонь Йоли осторожно скользнула ему под полу куртки.

— Что ж ты сделал, мутант? — прохрипел Астах.