– Да как… зудит все, сил нет, – пожаловался Мишка, отставляя чашку. – Сама-то как?
– Ой, я тебя умоляю! – засмеялась она, перекидывая ногу на ногу. – Как старик со старухой – ну чего, где ломит, как давление? Противно.
– Ты не темни, – посуровел Ворон, – Хохол сказал – ты головой вложилась, сотрясение.
– Что – первое или последнее? Переживу как-нибудь, – отмахнулась Марина, – ты лучше скажи, чего твой гонец вчера принес? Есть что дельное?
– Есть. Обшарили они весь город, чуть не в канализацию лазили, но нашли что-то похожее. Пацан молодой, с каким-то футляром, остановился в гостинице «Уют» – знаешь, где это?
– Откуда? Тут все так поменялось, что я уже улиц не узнаю, а ты хочешь, чтобы отели по названиям помнила.
– Ну, не суть – Леон в курсе, покажет. Думаю, что это тот, кто нам нужен. Живет там уже дней пять, все время один, и пару раз выходил из гостиницы с этим футляром. Мы там горничную прикормили, она обещала помочь.
– Быстро ты обернулся, молодец. Тогда я сегодня туда и наведаюсь, пожалуй.
– Одна не вздумай – Леона возьми и еще кого из пацанов, пусть он решит.
– Да разберемся, – фыркнула Марина, доставая сигареты, – я ж не маленькая – в одну калитку переться туда, где снайпер засел.
– Ну да, ну да, – согласно кивнул Мишка, – да и Хохол присмотрит. Слушай, ну он у тебя кремень. Вчера говорю – буди, приехал человек, а он ни в какую – мол, до завтра не прокиснет то, что человек твой привез. Бережет.
– Я у него одна, – с усмешкой бросила Коваль, – если меня не беречь – вообще никого не останется. Да и привык он за столько лет, что меня с моим характером иной раз притормаживать нужно.
– И чего – получается?
– Ну, как видишь.
– Стареешь ты, Наковальня. Раньше-то хрен тебе по деревне, что Хохол сказал, а теперь…
– А теперь и ты моложе не сделался. Даже вон телка твоя и то на тебя же поперла, – ехидно заметила Марина, и Мишка пригорюнился:
– И не говори! И чего ей, стерве, не хватало? Блямбы в паспорте? Дура! Что это меняет?
– Да в принципе ничего. Но ей, видно, статуса хотелось – в такие годы и все любовница, а замуж не берут.
– Ну, теперь и этого не увидит.
– Не боишься?