--Ну, вот,... а где меч заветный -- я сама не знаю.

 --Вот те раз! -- огорчился он, -- а я так на тебя рассчитывал.

 --Запомни самое главное -- его нужно найти. Обязательно, слышишь? Без него никак нельзя. Понимаешь?

 --Понимаю, -- в тон ей ответил Акела, -- ну, что ж, ничего не поделаешь, придётся самому искать.

 --Ну, гость дорогой, делу -- время, потехе -- час. Идти тебе надо. Слышишь, зовут тебя?

 --Кто зовёт? -- не понял гость.

 --Борисыч!-- услышал он Васькин голос, -- Борисыч! Проснись! Да проснись же ты, ... твою мать!!!

 Сбросив руку Дроздова, он сел на кровати и тряхнул головой, освобождаясь от остатков сна. В это время в дверях появились Славка с Андреем, - они спали один в сенцах, другой в малой комнате.

 --Ты чего орешь, как потерпевший?! Время пять утра! -- заспанный Славка был спросонья зол не на шутку, -- выспаться не дашь! Чертей гоняешь, что ли?!

 Видно было, что Соловей был до глубины души оскорблен его словами.

 --Да вы во двор выйдите! А там я посмотрю, - кого вы гонять начнете. Умники, блин!

 Друзья переглянулись - таким голосом не врут и не разыгрывают. Все молча вышли во двор и замерли. А что можно было сказать? Перед их глазами стояла стена леса, которого вчера не было. Да и в принципе не могло и не должно было быть. Но он был и, к тому же, совершенно наяву.

 Там, где заканчивалась до боли знакомая грядка с тыквами, вместо просторных травяных полей стояли вековые стволы сосен и кедров. В точности, как во сне. Значит, сон в руку, будь он трижды неладен!

 Вокруг, на расстоянии от двухсот-трехсот метров до полутора-двух километров, Леоновку теперь огораживала все та же стена огромных деревьев. Посередине этого без­образия, потеряв дар речи, стояли четыре представителя цивилизации людей начала третьего тысячелетия. Да и от самой деревни, что раньше тянулась на три километра, ос­талось немного, треть домов, не более, остальное как корова языком слизнула. М-да.

 --Ну, ни хрена себе... -- медленно произнес Андрей.

 --Предлагаю позавтракать, попить кофе и заодно подумать, -- что это за хренотень?

 Все трое глянули на Борисыча с таким изумлением, словно он предложил, наконец, покончить с нормальной половой ориентацией и тут же, ясным днем, отдаться друг другу. Переглянулись, приходя в себя, и молча пошли в дом.

 ...На растопленной, по случаю локального энергетического кризиса, печи парила закопченная эмалированная кастрюля с водой. В другой булькала, исходя аппетитным парком, картошка, с огорода принесли, свежую зелень. Кофе, слава Богу, был растворимый, а мяса, колбасы и прочей снеди со вчерашнего дня осталось ещё достаточно.

 --Ну, что скажете, господа? -- первым нарушил молчание Андрей.

 --Что мы в таких случаях говорим, ни одна самая отмороженная газета напечатать не решится, -- усмехнулся Акела.