В открытую дверь несло на волне ночной прохлады запахи травы и дыма от остывающего мангала. Шумела под налетающим ветерком стоящая во дворе сосна, попискивала какая-то ночная пичуга, слышался дальний лай собаки, гогот потревоженных гусей. Изредка до их слуха долетал приглушённый перестук колёс товарных составов, визгливый свисток поздних электричек. Шептала о чём- то своём сосна. Пёстрая кошка шмыгнула в избу с придавленной мышью в зубах, неся свою добычу котятам на забаву. Всё это навевали тихую благость, склоняло вести неспешную беседу.
Тема, в общем, значения не имела. На сей раз всегда прагматичный Славик решил "воспарить над суетой". Видимо, только что закончившийся по телевизору "Каспер" настроил его "на лирический лад".
--Василич, ты с привидениями сталкивался?
--Нет, -- рассеяно отозвался Андрей, -- всегда удачно расходились.
--Ага, -- радостно подхватил Соловей, -- и всегда при этом вежливо раскланивались.
-- Насмотрелся "ужастиков", -- лениво констатировал Борисыч.
--Вам только языком чесать, -- махнул рукой Клим, -- но ведь что-то есть?
--Что-то, -- прищурился Андрей, -- ну, что-то, безусловно, есть. Ну, с этим ты лучше к Борисычу. Это он у нас Вуду, астролог и Бог знает что там ещё...
--Добрый ты, Андрей Васильевич, -- хозяин сделал страдальческое лицо,-- взял так ненавязчиво и под танк меня...
--Танк -- это ты, Толстый, -- со вкусом прокомментировал Васька.
--Нет, Борисыч, серьёзно, -- гнул своё настырный Славка.
--Ну, что тебя серьёзно интересует, неугомонный ты наш?
--Мужики, -- оживился Соловей, -- я читал недавно, что моменты провалов людей во времени учёные отследили по полицейским архивам.
--В смысле? -- заинтересованно развернулся в кресле Георгий Борисович, -- по отчётам, что ли? В таком-то году доклад, что мещанин Иванов ушёл из дома и не вернулся...
--Хрен! -- радостно возопил Василий Викторович, -- ещё круче! Хотя, в целом, поляну просёк верно. Только пример был по Великобритании. Значит, полицейский чин Бобсон... ну, на даты и фамилии у меня память не "ах"...
--Рождённый пить..., -- бросил, жизнерадостно скалясь, Славик.
...-- морда толстая! ..., так я так, "от фонаря". В общем, докладывает рапортом: так, мол, и так, сегодня, 15 апреля тысяча восемьсот лохматого года, рабочий каретных мастерских Добсон, переходя среди бела дня мостовую по улице Пупкин-стрит, пропал прямо перед изумлённой мордой лошади извозчика Педерсона, чему свидетелями были такие-то и такие-то, список, в общем, фамилий на пять.
В дверь просунулась морда большого лохматого пса. Вежливо потоптавшись на пороге, войти внутрь он, всё же, не решился. Уронил тяжёлую задницу на крыльцо и вытянул мощные лапы на порог, положив на них умную морду и уставился на Соловья, как бы говоря: "Ну-ну, ври дальше". Трёхцветная старая кошка, подойдя к другу, упала рядом и привычно потёрлась головой о его бок. Мужики с интересом наблюдали за этой, не совсем обычной, картиной. Первым опомнился Толстый.
--А дальше-то что? -- подтолкнул он в бок Ваську.
--Дальше ещё интересней. Погоди-ка, - прервавшись, он нацепил на вилку солёный огурчик и шпротину, аккуратно уложил на кусочек хлеба. Придирчиво оглядел закуску и, выплеснув остаток водки в рот, с удовольствием захрупал тарталетку и продолжил.