— За дело!

— За что, я спрашиваю вас? — вопил взбешенный Пугачев.

Рассыпая кучи искр, он пытался устроиться на раскаленном валуне. Возмущенный неожиданным изгнанием с места переговоров, он никак не мог успокоиться.

— Мы ведь только хотели поговорить!

— За дело, — вспыхнул мыслью Русса, в очередной раз удивляя приятелей.

— Что будет, если мы неожиданно появимся в вашем центре управления? Там, где у вас свалено грозное оружие.

Дмитрий промолчал, представив нарисованную гуорком картину.

— Уел шарообразный, — засмеялся Пугачев. — Только с языком, дружище, тебе обязательно нужно поработать. Свалено! Надо ж так сказать?

— Впрочем, за нами не заржавеет, можем и свалить, — вдруг согласился он.

— Странные вы, люди. Особенно русские! Сколько знаю вас, не перестаю удивляться, — пульсирующий плазмоид возбужденно засиял. — Приходите в гости без приглашения и удивляетесь, когда вам не рады.

— Если, дружище! — воскликнул Вячеслав, и четко по буквам повторил: — Е-с-л-и вам не рады.

— Если вам не рады, вы устраиваете войну руками, — продолжил Русса, вызвав новую вспышку хохота.

— Война руками, пылающий специалист русского этноса — это драка, буча, потасовка, — отсмеявшись, поправил Вячеслав.

Потёмкин не разделяя веселья друга.

— Сколько? — поинтересовался он, когда Пугачёв успокоился.

— Что — сколько? — вздрогнул Русса, раздуваясь боками, ожег жаром приятелей и тут же опал, остывая.

— Сколько ты нас знаешь? — пояснил Дмитрий.

— Когда появились вы, — ответил плазмоид, вспыхнув множеством световых лучиков.

В голове замелькали миллионы картинок. Исторический проектор быстро отматывал пленку в обратную сторону. Гриб ядерного взрыва сменился сценами второй мировой войны, мелькнули штыки кайзеровских солдат, вспыхнули виселицы, блеснули мечи — мнемофильм, ускоряясь, погружал зрителей в прошлое. Дальше — быстрее, пока картинка не замерла и не сменила ход истории.

Теперь события протекали от прошлого к будущему в привычном ритме.