— Он что, один из них? — поинтересовался Илья.

«А может, это и не Емельян? — спросил себя профессор. — Ведь совсем не похож…»

Опухшие губы молодого человека шевелились, повторяя раз за разом:

— Царя казните, ироды! Петра Третьего!

Глядя на подрагивающее существо, Медведев не мог поверить, что совсем недавно этот человек мог одним взглядом утихомирить полтора десятка уголовников.

Мелькнула искорка разума, протискиваясь сквозь пелену.

— Как зовут тебя, братец? — тихо спросил профессор.

— Емельян я, — прошептал окровавленный бородач, удивленно прислушиваясь к собственному голосу.

— Ты должен помнить, — выдавил он, словно из последних сил цепляясь за исчезающий проблеск сознания… — Вячеслав Пугачев, — и замолк на полуслове. Криво улыбаясь, бестолково замотал головой.

Ванькин поднялся с колен.

— Вы как будто приведение увидели, — произнес он.

— Знакомый псих?

Медведев обхватил Емельяна за плечи, приподнял, пытаясь поставить на ноги.

— Давай дотащим его до больницы, пока не замерз, — предложил он.

— Вы бы себя дотащили, — недовольно буркнул Илья.

Застегнув кожаный плащ, он подхватил обнаженное тело на руки и двинулся к серой, сталинского типа постройке.

Профессор оглянулся, словно чего-то ждал, бегло повел глазами и поспешил следом.

— Чёрт! Весь в крови буду, — брезгливо морщась, Ванькин отстранился от окровавленного Емельяна. Так и шел, с безвольным телом на вытянутых руках и недовольно бормоча:

— Ему место в дурдоме. Туда его и отправят. Вот увидите.

— Сначала подлечат раны. А там посмотрим, — прошептал профессор, догоняя атлета на пороге старой больницы.