И она уволокла меня за собой. Катя или Надя вновь вжалась в угол, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Я же говорила, она новенькая, — сказала Анжелика, небрежно кивнув в ее сторону. — Первый день учится у нас, перевелась откуда-то там, — Анжелика отмахнулась от образа этакой деревни Гадюкино, из которой могло прибыть подобное отставшее от жизни существо. — Но тебя же сегодня не было, и ты ее еще не видел. Я решила, что твой день рождения — неплохой повод для нее познакомиться с нашими ребятами. Ты не сердишься на меня за то, что я ее сюда привела?

Разве я мог сердиться на свою любимую девушку, даже если эта новенькая более всего напоминала серую мышку, забившуюся в свою норку?

— Прости, вон пришла Верка. Мне надо к ней. Я еще не показывала ей новый браслетик, — и Анжелика снова упорхнула.

Я увидел, как те, кто находился в тот момент рядом со мной, перемигнулись и дружно заухмылялись: здорово же Анжелика вертит Костяном!

Вечеринка уже не казалась мне такой веселой, как вначале. Чтобы развеяться, я подошел к ребятам, столпившимся вокруг моего приятеля Витьки: долговязого, нескладного парня с огненной и вечно взлохмаченной шевелюрой, которая не поддается ни одной на свете расческе. Все с раскрытыми ртами слушали что-то настолько интересное, что даже не заметили, как подошел я.

— А тут она ему и говорит, — донесся до меня голос Витьки, — я, мол, согласна, но без букета из двадцати одной розы ко мне даже и не являйся.

— Здорово! Класс! — загоготали все, кто слушал.

— Я сам видел, — продолжал между тем Витька, — как Анжелика с ним в машине целовалась. А потом он повез ее куда-то. Ясно, что не к Костяну! — ехидно прибавил он, в равной мере упиваясь как комичностью ситуации, так и своим даром рассказчика.

Подошедшая было к компании, столпившейся вокруг Витьки, Анжелика, услышавшая его последние слова, выбежала из комнаты. Я услышал, как хлопнула входная дверь. Она ушла.

Я вскипел.

— Что ты сказал? — угрожающе произнес я, расталкивая толпу мальчишек и девчонок, окруживших Витьку.

— Что слышал, — не оробел он. — Тебе, может, рассказать, что было дальше?

Я не стерпел. Витька — мой лучший друг, мы дружим с ним чуть ли не с пеленок, привыкли всем делиться, но тут я не стерпел. Удар пришелся ему прямо в скулу. Он не остался в долгу, пихнув меня в плечо со всей силой, на которую был способен. В драку ввязались другие. В пылу сражения я все метил в Витьку, который посмел унизить меня и мою любовь. И тут почувствовал, что кто-то ударил меня сзади по голове. Перед глазами все поплыло. Реальность сузилась до тонкой черно-белой полосы и погасла, как будто голова была испорченным телевизором.

До сих пор не знаю, сколько же времени я пролежал без сознания. Очнулся я, как мне показалось, от тишины. Никто не пел, не танцевал, не травил анекдоты, никого не выворачивало наизнанку в туалете.

Надо мной склонилось бледное лицо Кати… или Нади? Я никак не мог вспомнить, как ее зовут. Она прикладывала к моему лбу носовой платок, смоченный в холодной воде.

— Это ты? — спросил я, как сейчас помню, слабым голосом.

— Да, это я, Катя, — уточнила она. Вот тогда я и запомнил наконец ее имя. И, как оказалось, навсегда. — Ты потерял сознание, тебя ударили. — Голос ее звенел, выдавая скрытое напряжение.

— Где… все? — спросил я безо всякого интереса. И так все было ясно.

— Они ушли.