— Берегите голову. Вы можете удариться.

— Вы правы, — сказал Гат. — Я могу удариться.

— Так будьте осторожны, — повторил дед.

Гат повернулся и молча спустился по лестнице.

Мы с дедулей с мгновение сидели в тишине.

— Он любит читать, — сказала я в конце концов. — Я подумала, может, он захочет взять какие-то из папиных книг.

— Ты очень дорога мне, Кади, — сказал дедушка, похлопывая меня по плечу. — Моя первая внучка.

— Я тоже люблю тебя, дедуля.

— Помнишь, как я взял тебя на бейсбольный матч? Тебе было всего четыре года!

— Конечно.

— Ты до этого еще не пробовала «Крекер Джек».

— Знаю. Ты купил две упаковки.

— Мне пришлось посадить тебя на колени, чтобы ты видела поле. Ты помнишь, Кади?

Я помнила.

— Ну-ка, расскажи.

Я знала, какого ответа ждал от меня дед. Это вошло у него в привычку. Ему и самому нравилось пересказывать ключевые моменты семейной истории Синклеров, возвеличивая их значение. Он спрашивал, что значит для тебя такое-то событие, и всегда нужно было дать детальный ответ. Точное воспоминание. Как вызубренный урок.

Вообще-то я обожала рассказывать эти маленькие истории, как и слушать их. Овеянные легендами Синклеры, как мы веселились, как мы были прекрасны. Но в тот день мне не хотелось.

— Это был твой первый бейсбольный матч, — подсказывал он. — После я купил тебе красную пластмассовую биту. Ты тренировала свой замах на газоне дома в Бостоне.

Дедушка хотя бы понимал, чему он помешал? Ему что, было наплевать, если он знал?

Когда я снова увижу Гата?