— Ты замерзла, — сказал Гат. — Давай-ка я дам тебе куртку.
Мне не было холодно, но я все равно села. Он тоже. Потом снял свою охотничью куртку и передал мне.
Она была нагрета его телом. Слишком широка в плечах. Теперь его руки были голыми.
Я хотела поцеловать его в этот момент. Но не решилась.
Может, он любил Ракель. Фотографии в его телефоне. Сухая роза в конверте.
9
На следующее утро за завтраком мама попросила меня покопаться в папиных вещах на чердаке Уиндемира и забрать то, что понравится. От остального она избавится.
Уиндемир был неказистым строением с покатой крышей, прямо под которой находились две спальни из пяти. Это был единственный дом на острове с забитым чердаком. У него было большое крыльцо и современная кухня с мраморными столешницами, которые смотрелись совсем не к месту. Комнаты были просторными, и повсюду носились собаки.
Мы с Гатом забрались на чердак, прихватив по бутылочке холодного чая, и устроились на полу. Пахло древесиной. На полу сиял ослепительный квадрат от окна.
Мы и прежде бывали на чердаке.
И все же — мы никогда прежде не бывали на чердаке.
Книги были папиной отдушиной. Спортивные мемуары, захватывающие детективы и рассказы рок-звезд — все написаны стариками, о которых я никогда не слышала. Гат не особо вчитывался в названия. Он сортировал книги по цвету. Красная стопка, синяя, коричневая, белая, желтая.
— Ты разве ничего не хочешь почитать? — спросила я.
— Возможно.
— Как насчет «Первая база. Покинуть пределы»?
Парень рассмеялся. Покачал головой. Выровнял свою синюю стопку.
— «Зажигай с моей темной стороной»? «Герой танцпола»?
Он снова смеялся. Затем стал серьезным.
— Каденс?
— Что?