— Ничего не было, мэм, — вставил Эванс.

— Спасибо.

— Я сюда не приезжал.

— Вы очень любезны.

Она кивнула и благодарно улыбнулась. Рози заметила, что они поняли друг друга с полуслова. Судя по тому, что она успела узнать, Рози догадалась: Генри Эванс никому ничего не скажет, кто бы ни спрашивал, будь то начальник Сандхерста, сотрудники МИ-5 или МИ-6. Эта беседа останется в тайне.

Интересно, подумала Рози, почему мистеру Эвансу так легко далось это молчаливое согласие, стоившее ей самой немалых усилий. Но она понимала, что ей действительно приходится делать над собой усилие: Эванс обязан повиноваться королеве. Рози же вынуждена скрывать этот разговор от ближайшего помощника королевы, а если понадобится, то и соврать. Оттого-то ей было неловко. Рози была уверена: дело вовсе не в том, что королева не доверяет сэру Саймону. Она знала, как давно они знакомы, как тепло общаются друг с другом. Дело в чем-то еще… В чем же? Этого она не понимала.

Тем временем вернулась леди Хепберн, точно уловив шестым чувством, что беседа окончена. Она принесла свежезаваренный чай, кофе и торт с грецкими орехами, который испекла утром. Заговорили о крикете: Англия одерживала победы на чемпионате мира. Королева, прежде державшаяся невозмутимо, теперь смотрела так, словно у нее гора свалилась с плеч. Она буквально сияла.

— Не хотите ли взглянуть на цветы? — спросила Фиона. — Сара Рейвен прислала мне прекрасные нарциссы, и они прижились на удивление.

Золотистые ретриверы леди Хепберн, Пурди и Пэтси, спустились вслед за гостями с веранды к цветнику. Генри, жена и мать которого тоже увлекались садоводством, живо интересовался изящным способом сажать луковицы цветов — слоями, точно лазанью. Рози, на балконе у матери которой вяли даже кустики помидоров, стоило той хотя бы приблизиться к ним, не любила копаться в земле. Однако, едва леди Хепберн с улыбкой обернулась к королеве и сменила тему, девушка навострила уши.

— Я слышала, у вас в понедельник был чудесный вечер.

— Да, — ответила королева.

— Мне рассказала Кэролайн. Мы с ней созванивались насчет панихиды по Бену. И я вспомнила о том молодом человеке. Я что-то такое слышала — кажется, у него был инфаркт? На следующий день? Надеюсь, это никак не связано с приемом? Насколько я поняла, он не был в числе гостей? Вы его не знали?

— Нет-нет, — осторожно ответила королева.

Подруга не любопытничала — она всего лишь пыталась выяснить, о чем лучше не заговаривать, и, разумеется, заговорила именно об этом. Впрочем, юный Бродский и правда не принадлежал к числу гостей. И нельзя сказать, что она его знала. По крайней мере близко.

— Ох, слава богу. Ужасно, когда молодые здоровые люди умирают вот так, ни с того ни с сего. Видимо, у него было больное сердце, просто он об этом не знал. Наверное, так обычно и бывает — хорошо, что нечасто. Ну да не будем о грустном: Кэролайн говорила, что вечер прошел чудесно и после ужина гости с удовольствием потанцевали. Я обожаю танцевать, а вы? Правда, уже и не помню, когда я в последний раз танцевала. А этот юный русский красавчик перетанцевал со всеми дамами.

— Верно.

— Вы тоже с ним танцевали?

— Да.

— Какая прелесть! И что, он действительно такой великолепный партнер, как описывала Кэролайн?

— Ну… — Интересно, что еще выболтала ее фрейлина, подумала королева.