— Красиво, — заметил Тайлер, вылезая из машины.
София открыла дверцу и, прежде чем выйти, с наслаждением огляделась вокруг, вдохнула напоенный весенними запахами воздух. Виноградные лозы карабкались по мозаичным стенам. Буйно цвела старая груша, земля под ней была, словно снегом, усыпана опавшими лепестками. София вдруг вспомнила незамысловатый вкус ее плодов — в детстве она часто лакомилась ими, обливаясь сладким соком.
— Ты хотел, чтобы я вновь все это почувствовала?
— Мне кажется, ты способна испытывать самые разные чувства. Но волнения, сиюминутные переживания многое оттесняют на задний план. Если чересчур сосредоточиваться на сегодняшнем дне, можно потерять из виду общую картину.
— Значит, ты вытащил меня из Венеции, чтобы я эту картину разглядела?
— Отчасти. Сейчас время цветения. Его ни в коем случае нельзя пропустить.
— Это что, метафора?
— Я же крестьянин. Что я могу знать про метафоры?
Перелет был длинный — через Атлантику, а потом и через всю Америку. Большую часть времени Дэвид спал. Ему хотелось поскорее добраться до дому, и, приземлившись в Напе, он с ужасом подумал, что надо еще ехать на машине.
Выйдя из самолета, Дэвид направился на стоянку, где его должен был ждать шофер.
— Папа!
Тео и Мэдди выскочили из лимузина. Он бросился им навстречу. Здоровой рукой прижал к себе дочь, другой хотел обнять сына и тут же почувствовал боль в плече.
— Извини, брат, подбили крыло.
Когда Тео чмокнул его в щеку, Дэвид был счастлив, хотя и удивился — так давно этот мальчишка не удостаивал отца подобными знаками сыновней любви.
— Господи, как же я рад вас видеть.
— Обещай никогда больше так не делать, — сказала Мэдди, уткнувшись лицом ему в грудь.
— Обещаю. Не плачь, малышка. Все будет хорошо.
Тео откашлялся:
— Ты нам что-нибудь привез?
— Знаешь, что такое «феррари»?