Джина же болтала без умолку, обращаясь то к нему, то к детям, то к его матери, так что воздух в принадлежащем компании самолете, на котором они летели в Америку, дрожал от ее бесконечного словоизвержения.
Джина говорила, младшая девочка плакала, маленький Чезаре стучал по креслу, Тереза Мария скакала в проходе — шум сводил Донато с ума, и он был готов открыть дверь и сбросить с самолета всех своих домочадцев. Но вместо этого Донато был вынужден сидеть, снося пульсирующую в висках боль и мысленно посылая ко всем чертям тетю Терезу, настоявшую, чтобы они прилетели всей семьей.
И конце концов, это он вице-президент венецианского отделения компании и племянник Синьоры. Для решения деловых вопросов требуется его присутствие. Но к чему было заставлять его тащить с собой жену и детей?
— Донни, мне кажется, тетя Тереза даст тебе очень высокий пост, и мы переедем в кастелло.
Джина мечтала о калифорнийском кастелло, этом громадном доме с его бесчисленными комнатами и слугами, ей хотелось, чтобы ее дети жили в роскоши в ожидании того дня, когда им достанутся все богатства клана Джамбелли. Она имела право на это рассчитывать, ведь, кроме нее, никто не подарил Синьоре внуков.
— Перестань, Чезаре! — сказала она сыну, который оторвал голову кукле Терезы Марии.
Маленький Чезаре кинул оторванную голову через плечо и начал дразнить сестру.
— Говори по-английски, Чезаре! — погрозила ему пальцем Джина. — Ты должен говорить с тетей Терезой по-английски, чтобы она увидела, какой ты умный мальчик.
Тереза Мария, оплакивая смерть куклы, подобрала голову и носилась по проходу, не зная, куда себя деть от горя и ярости.
Не в силах больше этого выносить, Донато вскочил с кресла и скрылся за дверью своего кабинета.
Энтони Авано любил красивые вещи. Он долго выбирал квартиру, прежде чем остановился на двухэтажном пентхаусе с видом на залив. Затем нанял лучшего в Сан-Франциско художника по интерьеру. Затянутые шелковым муаром стены, персидские ковры, мебель из настоящего дуба, современная живопись и скульптура. Стремясь окружить себя всем самым лучшим, Тони Авано целиком полагался на оформителей, портных, брокеров, ювелиров и дилеров. Деньги, считал он, вполне способны заменить недостаток вкуса.
Сам он хорошо разбирался только в одном, а именно в вине. Его погреба недаром слыли одними из лучших в Калифорнии. Пусть на винограднике он не мог отличить сорт «санджовезе» от «семильона», зато у него был великолепный нюх. Именно благодаря нюху он неуклонно поднимался вверх по административной лестнице компании «Джамбелли — Калифорния». Тридцать лет назад Тони женился на Пилар Джамбелли. Однако не прошло и двух лет, как он начал принюхиваться к другим женщинам.
Он первым был готов признаться, что женщины — его слабость. В конце концов, их так много. Когда-то Энтони Авано любил Пилар, насколько он вообще был способен на такое чувство, и, безусловно, любил место, которое занимал в компании как зять Синьоры. Он старался быть осторожным и даже пытался, причем неоднократно, исправиться.
Но потом у него на пути возникала новая женщина, ласковая и очаровательная или страстная и соблазнительная. Ну как тут было устоять? В итоге из-за этой слабости он потерял жену, хотя формально они и не были разведены. Уже семь лет они с Пилар жили врозь, сохраняя тем не менее вежливые, даже дружеские отношения. Сохранил он за собой и пост директора по сбыту в «Джамбелли — Калифорния».
Рене настаивает на браке. А когда ей чего-то хочется, она, как бульдозер, способна смести любые препятствия. Она необузданно ревнива, капризна, властолюбива, часто бывает не в духе и тогда становится холодной и неприступной.
Он был от нее без ума.
В свои тридцать два она была на двадцать семь лет моложе его. Тони, конечно, догадывался, что ее не в последнюю очередь интересовали его деньги, но это его не волновало. Беспокоило Тони другое: уступив и женившись на ней, он лишится того, что ее в нем привлекает. Что же ему делать, черт побери?
Глядя на залив и потягивая вермут, Тони ждал, пока Рене оденется к выходу в свет. Звонок в дверь оторвал его от окна. Поскольку у мажордома был выходной, ему пришлось самому пойти открывать.
— Софи, какой чудесный сюрприз.
— Папа. — Она чмокнула его в щеку.