В эпоху викингов некоторые скандинавы проходили так называемый обряд первичного крещения. Они принимали крест как знак первого посвящения, и этот символ христианской веры мог играть положительную роль при общении с христианами, например при совершении с ними торговых сделок. Вместе с тем это не мешало скандинавам одновременно поклоняться своим прежним богам. Были и такие, кто узнавал о новой религии от друзей или родственников, побывавших в христианских странах, например в Англии, Ирландии или Нормандии. Тамошние переселенцы довольно быстро приобщались к местной религии. До перехода в христианскую веру языческое население Скандинавии в течение сотен лет общалось с христианами. Это были торговцы и дипломаты, посещавшие их землю, а также миссионеры, присылаемые сюда христианской церковью. На протяжении эпохи викингов в Скандинавии и за ее пределами выходцы из этого региона по-разному относились к своему переходу в новую веру. Некоторые делали это серьезно, с полным сознанием того, что совершилось, но иные просто включали Христа в многочисленный пантеон своих языческих богов и даже иногда совершали в честь него жертвоприношения. Так, саги упоминают скандинавов, придерживающихся, как тогда говорили, «смешанной веры»: обращаясь за помощью к Богу христиан, они не порывали с язычеством. Таков был исландский хёвдинг Хельги Тощий: он верил в Христа, но на море прибегал к помощи бога Тора. Когда в 1000 году альтинг принял закон о переходе всех исландцев в христианство, одновременно было оговорено, что допускается тайное отправление языческих обрядов и употребление конского мяса и крови, а также выбрасывание новорожденных. Языческие жрецы – «годи» становились нередко священниками, но интересовались при этом, смогут ли они обеспечить место в раю для такого количества сородичей и друзей, сколько может вместить построенная ими церковь. Синкретизм скандинавов этого времени проявлялся и в том, что бок о бок с предметами языческого культа в могилы нередко клали кресты. Все это, равно как и разнобой в погребальных обрядах, – симптомы глубокого кризиса язычества. Вместе с тем это был и социально-политический кризис: за сохранение старой веры в скандинавских странах обычно держалась родовая знать, которая издавна контролировала языческий культ и видела в нем гарантию своего могущества и независимости от конунга-объединителя, тогда как последний вместе с поддерживающими его слоями населения добивался установления своего единовластия, находя оправдание в христианском монотеизме. Как раз в эпоху викингов развертывается в скандинавских странах ожесточенная борьба между королями и родовой знатью, вылившаяся в конфликт между христианством и язычеством.
В песнях «Старшей Эдды» обитатели скандинавского Олимпа выступают не только вполне очеловеченными– в них подчас содержится насмешка над старыми богами и весьма низкая их оценка. В одной из песен о богах, известной под названием «Перебранка Локи», асам приписываются все низменные страсти, пороки и неблаговидные поступки. Забияки, воры, прелюбодеи, развратники, клятвопреступники, злословы – эти боги далеко не являлись в глазах своих почитателей образцами высокоморального поведения. Такова картина, отражающая влияние христианства, но она возникла не вдруг.
Дискредитация асов началась задолго до XIII века. Недаром скандинавские источники говорят об отдельных викингах, которые не верили в богов и полагались только на «собственную силу». Конечно, неверно видеть в них каких-либо вольнодумцев и атеистов. Скорее, то были люди, пережившие духовный перелом вследствие распада традиционных общественных связей и освящавших их языческих представлений. Подобные сообщения, как и поэзия скальдов, свидетельствуют, видимо, о становлении человеческой индивидуальности. Люди, порывавшие с родиной и не принадлежавшие более к тесно сплоченным родовым коллективам, которые в значительной мере поглощали личность и растворяли ее в себе, нередко поставленные вне закона, не могли не столкнуться со сложными и подчас неразрешимыми проблемами. Индивид в известной мере обособлялся от родовой группы, но в то же время не был способен достичь внутреннего самоопределения и утвердиться как личность. В условиях жизни, полной опасностей и превратностей, когда вслед за удачей и победой могло прийти жестокое поражение, а смерть подстерегала на каждом шагу, широкое распространение получили фаталистические взгляды. Возникла вера в безличную силу, правящую миром, в судьбу, которой подвластны и люди, и сами боги.
Крещение конунга Дании Харальда I Синезубого Гормссона. Показаны Харальд и епископ Поппон. О крещении Дании и самого Харальда имеются довольно противоречивые сведения. Так, согласно «Саге о Кнютлингах», Харальд Гормссон – первый датский король-христианин; он был обращен в результате крестового похода германского императора Оттона («Отто Красного»); затем Харальд стал ревностным христианином, потребовавшим обращения своего вассала норвежского ярла Хокона и преследовавшим его за отказ от христианской веры; умер датский конунг Харальд Гормссон от смертельной раны, полученной в битве со своим сыном, претендовавшим на власть в стране. Этот образ конунга Харальда Гормссона, нарисованный «Сагой о Кнютлингах», не всегда совпадает с этим же образом в других источниках из-за того, что источники различаются не только по жанру, но и по времени и месту создания. Вследствие этого различается и формируемый ими образ реальности эпохи викингов. В целом общая картина датско-германских отношений ко времени крещения Харальда Гормссона (965 г.) такова: после похода Генриха I (934 г.) и в процессе создания датской марки («гпагса Danorum» – часть германского государства) германское влияние в Дании становится столь велико, что оно распространяется и на владения обосновавшейся на севере Ютландии датско-норвежской династии конунга Горма Старого; с 20-х гг. IX в. в Дании существует гамбург-бременское архиепископство, в 948 г. архиепископом Адальдагом назначаются епископы в Шлезвиг, Рибе и Орхус. А поскольку гамбург-бременский архиепископ был должностным лицом германского короля, то и три датских епископа были его подданными; зависимость Дании была двух видов: светская от германского короля и церковная от гамбург-бременского архиепископства. В этой обстановке датский конунг Харальд Гормссон, получивший от отца власть, принимает христианство. Самое раннее сообщение об этом событии принадлежит Руотгеру, который в своем «Житии кёльнского архиепископа Бруно» (953–965, младший брат германского императора Оттона I), написанном в 966–969 гг., повествует о том, как архиепископ вывел северных варваров из состояния варварства и жестокости. Современник событий Видукинд Корвейский в 970-х гг., т. е. несколькими годами позднее Руотгера, упоминает о крещении датчан не без покровительства Оттона I и стараниями будущего шлезвигского епископа (до 995-1000 гг.) Поппона. Историки усматривают здесь текстуальное заимствование из Руотгера. Говоря о времени датского конунга Харальда Гормссона, он подчеркивает, что «датчане с древних времен были христианами, тем не менее, следуя обычаю отечества, поклонялись идолам». Далее у Видукинда появляются новые (по сравнению с Руотгером) подробности, в частности рассказ о том, как конунг Харальд, прежде чем принять христианство, подверг Поппона испытанию раскаленным железом. Кстати, говоря о конунге Харальде, Видукинд явно демонстрирует заинтересованность Харальда в принятии христианства и самостоятельность принятия им решения. «Спор о почитании богов» возникает на пиру «в присутствии короля»; конунг Харальд спрашивает некоего клирика, не желает ли тот «сам лично разъяснить свою веру». Далее Видукинд приводит рассказ о том, как Харальд подверг епископа Поппона испытанию раскаленным железом: «С наступлением же утра он велел бросить в огонь большой кусок железа, а затем приказал клирику во имя католической веры [взять и] нести это раскаленное железо. Исповедник Христов, не колеблясь, взял железо и нес его столько времени, сколько угодно было королю; [затем] он показал всем свою руку, оказавшуюся неповрежденной; тем самым он доказал, что католическая вера заслуживает одобрения». После представленных доказательств «обращенный [в веру] король распорядился почитать Богом одного только Христа, приказал уничтожить идолов у подчиненных народов». Далее Видукинд связывает обращение Харальда с именем императора Оттона I. Хроника посвящена «госпоже Матильде, дочери императора», обращаясь к которой Видукинд подчеркивает: «Но и это заслуженно приписывается доблести твоего отца, ибо благодаря его неусыпной деятельности церковь и церковные служители стали процветать в этих областях». Также Видукинд подчеркивает, что Харальд «с тех пор воздавал должные почести священникам и служителям Господа». В рунической надписи на камне в Еллинге, установленном Харальдом Гормссоном в память о своих родителях, он называет себя «Харальдом, который подчинил себе всю Данию и Норвегию и крестил данов». Политическая ситуация была такова, что обращение Харальда оказалось необходимостью, и произойти оно могло как по требованию Оттона I, так и по личной инициативе Харальда. Историки с полным основанием относят это событие к промежутку времени между 953 и 965 гг. (953 г. – начало архиепископства Бруно в Кёльне, 965 г. – год его смерти). До 973 г. между двумя странами царил мир. По крайней мере, именно в этом году датский посол на встрече в Кведлинбурге передал дары стареющему Оттону I. Через год после смерти Оттона I (973 г.), а именно в 974 г., у датско-германской границы вспыхнула война. О ней свидетельствует Титмар Мерзебургский и сообщает целый ряд анналов. Но существует и древнеисландский источник, говорящий об этой войне, – хвалебная песнь (драпа) «Недостаток золота» («Vellekla»), сложенная ок. 986 г. исландским скальдом Эйнаром Хельгасоном по прозвищу «Звон Весов» в честь норвежского ярла Хокона. Четыре строфы посвящены датско-германской войне: в них говорится о походе Харальда на юг, о его отступлении к Данавирки, о преследующем его с юга войске, состоящем из саксов, фризов, франков и вендов; упоминается германский император Оттон. Однако, если германские источники говорят о германской победе, исландский скальд говорит о победе датчан над саксами. Объясняя расхождения либо изменением порядка следования строф при устной передаче скальдической песни, сместившим акценты, либо тем, что даны победили саксов (о чем говорит драпа), но понесли потери от других вражеских отрядов (о чем драпа умалчивает). Но скорее всего результатом войны все же была германская победа: Харальд оказался в зависимости от Германии, и датская марка продолжила свое существование. Кстати, исходя из времени написания «Жития Бруно» (966–969 гг.), мы должны исключить признаваемую некоторыми историками возможность того, что даны были крещены в результате военных действий Оттона II в 974 г. К 983 г. ситуация изменилась в целом, а не позднее чем к 988 г., как следует из анализа документов того времени, исчезла и датская марка как германское владение, Дания же, напротив, присоединила к себе весьма важные территории в районе Хедебю-Шлезвига. Вероятнее всего, это сделал именно Харальд Гормссон (945–986) – в противном случае он не имел бы оснований назвать себя на упомянутом выше памятном камне «Харальдом, который подчинил себе всю Данию».
Кстати, если взглянуть на историю формирования сюжета о крещении Дании и конунга Харальда Гормссона в трех группах источников: континентальные хроники, датские хроники, древнескандинавские источники, то можно отметить, что в континентальной версии начало христианства в Дании в эпоху викингов связывается с именем (или временем) конунга Харальда Гормссона; очевидна его личная инициатива в данном вопросе; в то же время прослеживается связь событий с военными действиями в Дании германского императора Оттона I. Подробности обращения Харальда здесь различны: никто, кроме Руотгера, не отмечает причастности к этому архиепископа Бруно; напротив, истории Видукинда об испытании раскаленным железом епископа Поппона и Адама Бременского о наречении при крещении императором Оттоном I сына Харальда Свена Оттоном не раз будут фигурировать в последующих исторических сочинениях. В источниках этого круга Харальд Гормссон представлен последовательным христианином, не изменяющим новой вере до конца своей жизни. Смерть Харальда связывается с претензиями на власть его сына Свена (или нежеланием Харальда уступать власть сыну, если источник подает события в благоприятном для Свена свете). Согласно Адаму Бременскому, отступником от веры оказывается Свен, смертельно ранящий в последовавшем сражении отца.
Датская версия в целом не сильно отличается от континентальной. Есть лишь одно существенное отличие (и то лишь в двух сочинениях), на котором следует задержать внимание. Согласно Свену Аггесену, Харальд был изгнан восставшим народом за приверженность христианству; он бежал в Склавию, где был хорошо принят и основал Йомсборг. Утверждение Свена Аггесена, что в дальнейшем сын Харальда Свен «принял как верный почитатель Бога ту веру, от которой его бежавший [из страны] отец в конце концов отрекся», представляется мне неким историко-литературным конструктом этого автора. Будучи уверенным в том, что христианская традиция в Дании не прерывалась с конца X в., зная, по крайней мере из Адама Бременского, что конфликт между отцом и сыном имел не только политический, но и религиозный характер, зная из того же источника, что жители Юмне, которые были язычниками, хорошо приняли Харальда, Свен Аггесен мог, на мой взгляд, заключить, что Харальд «в конце концов отрекся» от христианства. У аббата Вильгельма, тоже принадлежавшего к окружению архиепископа Абсалона и, что очевидно, знакомого с хроникой Свена Аггесена, мы находим логическое развитие этой темы: Харальд, по его сообщению, оказывается изгнанным из Дании собственным сыном за отречение от христианства.
Что касается древнеисландской версии крещения Дании, то в ней обнаруживаются коренные отличия от нарисованной выше картины. Во-первых, поход Оттона представлен здесь не как месть за убийство его послов, а как крестовый поход с целью обратить датчан в христианство. Во-вторых, Оттон, о котором идет речь в этом круге источников, вне всякого сомнения, не Оттон I (963–973), а Оттон II (973–983) либо Оттон III (983-1002). Такие существенные изменения требуют объяснения. Как показали Л. Вейбюлль и С. Булин, для скандинавской версии крещения Дании большое значение имел труд Адама Бременского. Для иллюстрации того, насколько хорошо Адам был известен авторам саг, У. Муберг приводит некий фрагмент, содержащийся в рукописях AM 415, 40 (80) и «Книга с Плоского острова» (Flat.). Во Flat, он помещен в начальную часть, предшествующую «Саге об Эйреке Путешественнике» и содержащую в первых десяти столбцах среди прочего поэму скальда Эйнара Скуласона «Солнечный луч», прозаический фрагмент «Как заселялась Норвегия», родословные норвежских конунгов. Внизу пятого столбца начинается раздел, имеющий заголовок «Capitulum», первая фраза которого: «Так говорится в Гамбургской истории, и зовется магистром тот, кто написал эту книгу, а большая часть сведений о данах и свеях в ней записана по рассказам конунга Свейна Ульвссона». Ясно, что речь идет о труде Адама Бременского. Текст, вне всякого сомнения, представляет собой конспект соответствующего места из «Истории гамбургской церкви». Прежде всего, обращает на себя внимание тот факт, что составитель конспекта твердо понимал, о каком Оттоне идет речь у Адама, и так и зафиксировал в конспекте, что тот Оттон, который пошел со своим войском на данов, победил Харальда и заставил датчан креститься, был «Отто Красный, первый с этим именем». Более того, в конспекте, в полном соответствии с текстом Адама, фигурирует «император Отто, третий с этим именем», который победил шведского конунга Эйрика и «прислал туда епископа Поппона из Шлезвига, чтобы обратить конунга Эйрика в христианство». Конспект любопытен тем, что он смещает акценты: при конспектировании опускаются причины похода Оттона («[даны] замышляя войну, убили в Хедебю послов Оттона и [уничтожили] марку, полностью истребив все поселение саксов». – Adam), а потому поход уже не предстает как месть за нападение на саксов, это – военный поход, завершающийся поражением Харальда Гормссона и тем, что «отдал он себя во власть императора, и вернул ему император его государство, и обязался Харальд креститься и крестить весь Данмарк» (Flat.). Муберг (исходя из разделяемого им мнения, что в основе большинства древнеисландских текстов, описывающих крещение Дании, лежит «Сага об Олаве Трюггвасоне» монаха Гуннлауга) полагает, что конспект был изготовлен специально для монаха Гуннлауга, вероятно, каким-то исландцем, находившимся на обучении где-то на континенте. Кто бы из исландских авторов ни использовал этот конспект (Гуннлауг Лейвссон или его собрат по монастырю Одд Сноррасон), любой из них, что немаловажно, еще дальше отошел от текста Адама, во-первых, представив поход Оттона как крестовый поход, имевший целью обращение данов, во-вторых, изобразив Харальда погрязшим в язычестве и сопротивляющимся новой вере, и в-третьих, совершив подмену главного действующего лица. Место Оттона I занимает в исландско-норвежских источниках Оттон II или III, что, в общем, для авторов саг не так уж и важно. Главная характеристика этого Оттона – то, что он современник Олава Трюггвасона: победу он завоевывает по совету Олава Трюггвасона и с Божьей помощью. Исследователи считают, что прославление Олава Трюггвасона монахами Оддом и Гуннлаугом было порождено в значительной мере исландской национальной заинтересованностью в выдвижении на первый план своего собственного короля-миссионера, не уступающего по значению норвежскому королю-миссионеру Олаву Харальдссону. Образованным людям (frodir menn) в Исландии было известно, что Исландия приняла христианство при Олаве Трюггвасоне, и потому в конце XII в. появились биографии этого конунга, которые изображали его как святого воина и «гех iustus», предназначенного Божьей милостью разрушить язычество в северных странах и способствовать наступлению Царствия Господнего. Так, «Сагу об Олаве Трюггвасоне» монах Одд завершает (гл. 78 редакции U) следующей характеристикой своего главного героя: «…[он] по праву может быть назван апостолом норманнов». Что касается миссионерской деятельности норвежского конунга Олава Трюггвасона, то ряд источников XII в. сохранил образ Олава как крестителя нескольких стран – Норвегии, Исландии, Гренландии, Шетландских, Оркнейских и Фарерских островов. Историческая точность этого тезиса оспаривается исследователями, хотя категоричность такого утверждения снимается ремаркой Одда Сноррасона: «Следует признать, что первый Олав (Трюггвасон) собрал материалы и заложил основы христианства своим трудом. А второй Олав (Харальдссон) возвел стены». Сконструированная Оддом Сноррасоном версия крещения Руси при посредстве Олава Трюггвасона находится в противоречии с большим количеством более достоверных источников и не выдерживает серьезной критики; однако не вызывает сомнения, что Одд сделал Олава участником обращения Руси в целях возвеличения своего героя. Передав историю крещения Руси в версии 610310, компилятор 61Тг добавил следующее рассуждение: «То, что было сейчас рассказано о христианской проповеди Олава Трюггвасона в Гардарике, не является невероятным, потому что превосходная и достойная веры книга, которая зовется «Imago mundi», говорит ясно, что те народы, которые зовутся руссы, полавы, унгарии, крестились во дни Оттона, того, который был третьим императором с этим именем. Некоторые книги говорят, что император Оттон ходил со своим войском в Аустрвег и повсюду там привел народ к христианству, а с ним Олав Трюггвасон». Точно так же Олав Трюггвасон оказался в источниках исландско-норвежского круга причастным к крещению Дании. Соответственно, претерпел в них существенные изменения и образ этого события. В результате картина свелась к следующему виду: Оттон III, совершивший крестовый поход на Данию, обратил в правую веру, при участии Олава Трюггвасона, которому сопутствовала Божественная помощь, датчан и их правителя Харальда Гормссона, решительно не желавшего оставлять веру своих предков. Тем самым в сагах была сконструирована «наиболее типичная для данной культурной традиции интерпретация действительности».
После принятия христианства в 965 году, датский конунг Харальд I Синезубый Гормссон обезопасил свои южные границы и сосредоточился на Норвегии. Примерно в 960 году сыновья Эйрика Кровавая Секира взяли власть в Норвегии и ярл Тронхейма, Хокон Могучий, бежал в Данию. Там он склонил Харальда к походу в Норвегию. В 976 году объединенные силы Харальда I Синезубого и ярла Хокона Могучего вторглись в Норвегию и разбили армию короля Норвегии Харальда II Серая Шкура. Хокон стал фактическим правителем Норвегии, хотя формально он присягнул на верность Дании. В 986 году Харальд попытался крестить Хокона, но тот, оставаясь ревностным язычником, порвал все отношения с Данией. Харальд попытался силой заставить Хокона принять христианство, но его поход был неудачным.
За свою жизнь конунг Харальд I Синезубый был трижды женат, на Гунхильде, Тове и Гирид. Дети у Харальда были только от Гунхильды. Свейн I Вилобородый (будущий король Дании, около 960 года), Хакон (около 961 года), Гунхильда (была убита в Англии, 13 ноября 1002 года во время Резни в День Св. Брайса, как полагают историки, именно смерть сестры послужила предлогом Свену I Вилобородому для вторжения в Англию) и последняя дочь Тира (трижды овдовев, покончила с собой – согласно легенде, заморила себя голодом в 1000 году). Датский король Харальд I Синезубый Гормссон возведен в лик Святых католической церковью.
Впоследствии в «Прорицании Вёльвы» эта вера в судьбу примет форму предсказания всеобщей гибели мира в результате космической битвы асов с чудовищами, которая приведет к гибели богов.
В творчестве скальдов нашли отражение смятение человека того времени, переоценка ценностей, утрата веры в прежних богов. Скальд Халльфред, приближенный норвежского конунга Олава Трюггвасона, который принуждал крестьян креститься, не хотел отказываться от приверженности Одину, за что получил прозвище «Трудный скальд». В одной из его песен нашла выражение внутренняя борьба, вызванная сохранением привязанности к старой вере, с одной стороны, и необходимостью следовать увещаниям конунга – с другой. В конечном счете побеждает воля правителя-конунга. Халльфред, как и многие дружинники скандинавских конунгов, переходили в христианство по требованию своих повелителей, ибо в них в большей мере, чем в богах, видели источник своего благополучия – и материального, и духовного. Современники говорили, что нужно верить в того бога, которому поклоняется конунг Олав Трюггвасон, ибо он был удачлив и обладал всеми доблестями хёвдинга.
В религии всегда есть как бы два уровня: высший – учение о богах, то, что называется «богословием», и низший – культовые, обрядовые формы, действия, символика и ритуалы, священные предметы. Сила традиции в наибольшей мере присуща этому второму слою религиозных представлений и актов, которые играли значительную роль в общественной жизни скандинавов. Вера во всемогущество асов разрушалась, их место постепенно начинали занимать Христос и дева Мария, наделяемые при этом некоторыми качествами старых богов, тогда как традиционные обряды проявляли еще огромную живучесть. Язычество сохранилось не как система взглядов и идеология, а как суеверие и комплекс ритуалов. Из сферы официальной жизни его вытеснило христианство, но в частной жизни людей оно оставалось важным элементом.
3.7. Погребальные обряды викингов
Как известно, рано или поздно земное существование всякого человека заканчивается. Во все времена смерть всегда рассматривалась как явление таинственное, связанное с переходом в иной, неведомый живым, но совершенно реально существующий мир. Поэтому отправить туда покойного, не обставив его последнее путешествие соответствующими обрядами и ритуалами, было делом немыслимым. В Скандинавии на протяжении почти всей эпохи викингов сосуществовали несколько типов языческих захоронений по обряду ингумации, то есть преданию земле тела покойного, так сказать, «в естественном» состоянии, и кремации, когда в могилу помещался оставшийся после его сожжения прах. Распространение каждого из них в известной мере ограничивалось территориальными рамками, да и на одном могильнике ингумации и кремации соседствуют редко.
Самыми внушительными скандинавскими погребальными памятниками эпохи викингов являются так называемые «королевские курганы» Норвегии и Ютландии, датирующиеся концом VIII–X веками. Норвежские курганы расположены главным образом на юге страны достаточно компактной группой. Это весьма внушительные сооружения, несмотря на то что большинство из них разграблены и значительно пострадали от времени. В современном состоянии высота курганов достигает 4–6 м, а диаметр – от 45 до 80 м. Погребения-ингумации в них были совершены с необычайной пышностью. В неглубоких ямах (иногда с каменной обкладкой) под насыпями покоились боевые скандинавские корабли с оборудованными на палубах гробницами. Примером такого погребения в корабле может служить осебергский (Вестфольд, Норвегия) курган IX века высотой 6 м, диаметром 44 м, в основании которого лежал скандинавский сделанный из дуба корабль-драккар, перекрытый защитной каменной кладкой.
В средней части корабля находилась погребальная камера, где были обнаружены два женских скелета. Возраст женщин был определен 50 и 30 годами (считается, что старшая– это королева Аса). Этот курган приписывают Асе, дочери конунга фюлька Агдир, Харальда Рыжебородого, жене конунга Вестфольда Гудреда Великолепного, матери конунга Хальвдана Черного, бабке Харальда Прекрасноволосого. Захороненную в осебергском кургане «королеву» Асу сопровождали в загробный мир служанка, 14 лошадей, 4 собаки и бык. Исключительно богатый погребальный инвентарь включал деревянные кровати с резными стойками подголовника, кресло, ковер, постельные принадлежности, сундуки и ларцы, большой ткацкий станок и два малых, светильник, ручную мельницу, разнообразную кухонную утварь и различные мелкие предметы женского обихода. На тот случай, если женщины решили бы путешествовать сухим путем, были припасены два шатра, четверо саней и четырехколесная повозка, украшенная богатой резьбой.
Также богатый погребальный инвентарь был обнаружен в кургане IX века близ Гокстада (Вестфольд, Норвегия). Курган высотой 5 м, диаметром 50 м скрывал яму, в которой находился скандинавский корабль длиной 20 м, ориентированный с севера на юг.
Предназначенный для погребения корабль был снабжен веслами, парусом, якорем и провиантом, как для долгого плавания. Он имел даже особую сходню для перехода на берег. На корабле имелись три лодки, которые во время плавания обычно буксировали. По бортам корабля висели, перекрывая друг друга, 32 щита из дерева диаметром около 1 м. В средней части корабля находилась погребальная камера (разграбленная еще в древности), в которой был найден скелет высокого мужчины (рост 178 см), страдавшего хроническим суставным ревматизмом. Этот скелет идентифицируют с конунгом Олавом Гейрстадальвом Гудредсоном, сводным братом и соправителем Хальвдана Черного (по Снорри, он был высокого роста и умер от «болезни ноги»). Вместе с конунгом Олавом Гудредсоном в курган близ Гокстада последовали 12 подкованных лошадей и 6 собак (одна из собак имела ошейник из бронзы, а другая – из стали) и, что особенно удивительно, редкостная заморская птица – павлин, кости которого и остатки перьев лежали в районе кормы. Среди вещей, которыми конунга снабдили для его последнего плавания, были: деревянное ложе (у германцев оно начало входить в обиход только с 750 г.); шатер, опорные шесты которого были украшены резьбой, завершались головами драконов и, как щиты, раскрашены черной и желтой красками; медный котелок и железный котел на треноге, емкость которого была достаточна для приготовления пищи на полсотни человек; бадьи для припасов, набор деревянной столовой посуды. В своих поездках по сухопутью конунг мог воспользоваться взятыми на борт погребального корабля деревянными санями. Позаботились и о досуге покойного – в состав погребального инвентаря входил шкафчик, в котором хранилась доска, расчерченная для настольных игр. В обоих случаях, что в осебергском, что в гокстадском «королевском кургане», при погребенных, несомненно, находились их драгоценности, а в Гокстаде – и дорогое оружие. Однако и то и другое было похищено грабителями еще в раннем Средневековье.
«Королевские курганы» в Дании близ Еллинга, резиденции датских конунгов X века в Ютландии, также представляют собой величественные сооружения. До нашего времени сохранились две насыпи полусферической формы. «Южная» оказалась «пустой» – она была возведена над разоренным языческим капищем как своего рода памятник, которым конунг Харальд Гормсон Синезубый, крестивший датчан, отметил свои деяния. Зато «Северный» курган высотой 8,5 м и диаметром 65 м скрывал двойное погребение по обряду ингумации. В отличие от норвежских захоронений в кораблях, датское было совершено в деревянном строеньице, гробнице-камере длиной 6,75 м, шириной 2,6 м и высотой 1,45 м. Тяжелый брус делил гробницу на два отсека. Еще в древности могила была разграблена. Остатки погребального инвентаря– богато отделанные детали снаряжения всадника и верхового коня, ларец для женских украшений, серебряный кубок с изысканным орнаментом и некоторые другие вещи – указывают на захоронение здесь останков мужчины и женщины, принадлежавших к верхушке скандинавского общества. Исследователи не сомневаются, что это были конунг Горм Старый (умер около 940 года) и его супруга Тюра, прозванная «Спасительницей Дании» – родители Харальда Синезубого. Частью погребального комплекса была гигантская, ладьевидных очертаний ограда кургана, составленная из установленных вертикально массивных продолговатых каменных блоков (сохранилась лишь частично). Кстати, нередко в Скандинавии эпохи викингов имело место сооружение погребальных памятников, подобных «королевскому кургану» Горма и Тюры, заранее. Так в «Саге о Харальде Прекрасноволосом» описывается случай, когда один из «малых конунгов» Норвегии с приближением войска Харальда вошел внутрь уже готовой насыпи, содержавшей некие деревянные конструкции, и приказал завалить за собой вход…
С IX века сначала в Швеции, а затем и по всей Скандинавии распространяется ритуал захоронения, традиции которого восходят к погребальной обрядности родовой аристократии «вендельского периода». Это бескурганные ингумации в ладье, помещенной в грунтовую яму. Жертвенные животные в погребении – лошади и собаки, общим числом не более пяти. Сопроводительный инвентарь мужских захоронений включал мечи, копья, топоры, вооружение лучника, щиты, снаряжение всадника и верхового коня, огнива, шейные гривны, браслеты, походные металлические котелки, а женщины уносили с собой в могилу украшения, бронзовые чехольчики для иголок, ножницы и прочие предметы обихода почтенных скандинавок того времени. По всем признакам бескурганные ингумации в ладье принадлежат представителям скандинавской родоплеменной знати, утратившей в эпоху викингов значительную часть того могущества и власти, которой она пользовалась в «вендельский период».