Пока его гостья разглядывала обстановку, он неотрывно смотрел на нее. По его лицу нельзя было догадаться, о чем он думает. Когда же, наконец, Мел посмотрела на него, он не спеша отложил книгу на секретер и указал взглядом на ближний угол, в котором располагался небольшой коричневый кожаный диванчик:

— Присаживайся. — Он, словно хищник, наблюдал за каждым ее неловким движением, как будто изучая все повадки добычи, прежде чем напасть.

Девушка послушно села, сложив руки на коленях, и выжидающе посмотрела на него. Создавалось впечатление, что он испытывает ее на прочность, и она готова была принять вызов. Мел изогнула брови дугой:

— Вы хотели меня видеть. — Она как бы подсказала ему причину своего прихода, будто он мог забыть.

— Совершенно верно. Я хотел поговорить о твоей новой жизни и твоем будущем… Здесь. С нами, — он выжидающе смотрел ей в глаза.

— Радует, что хотя бы сейчас вас начало волновать мое будущее. Это приятно.

Мел пыталась сказать это, как можно серьезней, чтобы завуалировать иронию, сокрытую в ее словах.

— Почему ты в таком виде? Тебе не предоставили новой одежды?

Он был до омерзения спокойным, а в глазах отсутствовали эмоции, как у робота. Мелинде так и хотелось подойти и встряхнуть его. Он был в черном строгом костюме, с расслабленным галстуком цвета бордо. И тут до нее дошло, почему платье, висевшее у нее в комнате, было черного цвета. Вся семья носила траур, ну кроме Кайлы, разумеется: старушка переживала все это по-своему, пряча свою горечь глубоко внутри.

— Я решила, что в этом мне будет комфортнее, только и всего. Не думала, что этим расстрою вас, — она виновато уставилась на него, ненавидя себя за высказываемую против воли этому человеку учтивость.

«Значит, он бросил ее на добрых шестнадцать лет, ни звоночка, ни письма, и теперь она должна пресмыкаться перед ним? Ну, уж нет! Это его стоит корить за отсутствие родительских инстинктов по отношению к ней», — ее взгляд стал жестче, а спина выпрямилась и напряглась. Говорить все это она, конечно, ему не собиралась, но и прогибаться точно не будет. Заметив перемену в дочери, он решил перейти к сути:

— Теперь это твой дом, и совсем скоро ты здесьосвоишься. Можешь осматриваться еще месяц, но потом ты приступишь к учебе в колледже, а также к занятиям на дому. Нужно будет нагнать то, что упустила за эти годы. У нас здесь заведены свои порядки, как и в том месте, где ты пребывала до этого. Тебе обо всем расскажет Фрэнк.

Он отвел глаза, как будто не желал теперь смотреть на нее, и сначала это даже походило на осознание чувства вины. Но нет, на его лице читалась все та же непреклонность. Мелинда, конечно, не ожидала, что придет сюда и услышит о том, как он сожалеет о потерянном времени, проведенном в разлуке, как хочет все наверстать и как любит ее, но и такой сухости она не ожидала, будто они были на деловых переговорах.

— Прошу тебя приложить все усилия в учебе. Тебе придется нелегко, надеюсь, ты справишься и оправдаешь мои ожидания. — Эдвард был настолько спокоен, будто каждый день в его жизни объявляется давно утерянная дочь, и он каждой из них давал наставления. Не человек, а бесчувственный камень, и такой же твердый. И никаких тебе объяснений или хотя бы красивого вранья. Все просто.

— Да, и еще, с сегодняшнего вечера у тебя будет своя комната. К концу ужина в нее перенесут все твои вещи. И прошу тебя больше в таком виде нигде не появляться. Я позаботился, чтобы тебя обеспечили нужной одеждой и всеми необходимыми вещами. Через полчаса мы будем ужинать, прошу не опаздывать. И переоденься.

Он открыл дверь, давая понять, что разговор окончен, и перед ужином он желает насладиться одиночеством и душистой сигарой.

Но она не двигалась с места, продолжая пялиться на него.

— И это все, что вы хотели мне сказать? — разочарованно проговорила она, не выдержав.

— Верно, — только и сказал он, смотря на нее, как на назойливое насекомое. Но тут Мел подумала: хочет ли она именно сейчас узнать правду от этого холодного высокомерного человека. И ответ она нашла быстро — нет, ни сейчас и ни сегодня, и, наверное, ни от него. Ей ничего не оставалось делать, как подняться, зыркнуть на него недовольным взглядом и выйти.