— Пойдем, милая, пройдемся, здесь есть что посмотреть.

Мелинда посмотрела на небо. Оно поражало своей темнотой и тяжестью, она обожала такую погоду. Странно, что Кайла назвала эту погоду солнечной и теплой. Но Мел ей говорить об этом не стала, а обняв себя руками, она вновь улыбнулась Кайле. Дважды ее уговаривать не пришлось. Взявшись под руку, они направились в сторону сада.

— Этому саду, как и всему тут, уже очень много лет. И в этом месте я не чувствую себя такой дряхлой, — Кайла постоянно ей подмигивала и преображалась в улыбке. Невооруженным глазом было видно, как старушка забывает рядом с ней о своих недавних горестях.

— Вы здесь живете всю жизнь? — спросила Мел, убирая прядь волос, прилипшую к губам.

— О! Нет, конечно! Мы с твоим дедушкой живем совсем в другом месте, не похожем на это! — Если бы их внучка знала, как это место отличается от их простенького, маленького уютного домика, в котором не ходила толпа слуг, а за маленьким садиком, разбитом на переднем дворе, ухаживала только она, ей бы и в голову не мог прийти этот абсурдный вопрос. — Здесь жила наша дочь, когда вышла замуж за вашего с Катариной отца, и тут же она родила вас, моих любимых малышек. По этому поводу тогда устроили грандиозный праздник! — Кайла потрепала ее ласково по щеке.

Тут у девушки разом прибавилось еще с два десятка вопросов, которые она не спешила задавать.

Мел невольно замедлила шаг, оглядывая сад, который скоро впадет в долгую зимнюю спячку. «Наверное, здесь неустанно трудятся сотни садовников». Этот участок, густо засаженный молодыми деревцами и вековыми великанами, поражал своими размерами.

— Летом здесь обычно все зеленое и цветущее, но осенью это место поражает буйством красок. — Старушка и сама, не без удовольствия, любовалась этим местом. Когда они остановились у перепутья, Кайла повернула налево, уходя с главной аллеи. Теперь над их головами смыкались ветви деревьев, образуя арку из переплетавшихся ветвей. По бокам стояли кованые скамьи.

— Здесь Катарина любила читать.

У ее бабушки были резкие перепады настроения. Вот и сейчас ее глаза выдавали неподдельную грусть и отчаяние. «Интересно, здесь все такие странные?» — в очередной раз задалась Мел этим вопросом. Кайла рукой указала на скамью, не отличавшуюся от остальных. Мелинде было очень странно слышать про свою сестру, особенно упоминание о ней в прошедшем времени. Она еще не понимала, что чувствует при этом, не ощущала скорби, за что чувствовала себя бессердечной. «Но ведь я ее совсем не знала!» — успокаивала она себя.

Мелинда остановилась, увидев проем в живой изгороди. Заглянув туда, она увидела поляну, в середине которой стоял огромный старый дуб. На его ветвях раскачивались на ветру качели. Дальше виднелось небольшое озерцо с понтонным мостиком. Здесь витало такое умиротворение, что Мелинда просто не могла не остановиться, чтобы запечатлеть эту картину в памяти.

— Здесь очень красиво! — констатировала девушка. Она представляла, как валяется на некогда мягкой зеленой траве, щурясь от яркого солнца, или раскачивается на качелях, а ветер играет с ее непослушными прядями, унося все лишние мысли прочь. Мелинда до этого момента не имела представление о существовании таких мест, не говоря уже о том, чтобы каждый день иметь к ним доступ.

— Катарина тоже любила это место. Несколько раз, во время наших с дедом немногочисленных визитов, я заставала ее здесь. — Старушке было тяжело говорить о ней, тем более, в прошедшем времени. Она искренне жалела, что так мало времени проводила с внучкой, но по-другому сложиться просто не могло. Кайла прекрасно видела, как Катарина задыхалась в этой золотой клетке, под гнетом мачехи и тяжестью ответственности, которая в скором времени должна была в полной мере возлечь на Мелинду.

В это время Мелинда приблизилась к озеру и ступила на понтонный мостик. Согнувшись над озерцом, она рассматривала свое отражение, которое искажалось рябью, пробегающей по воде. Вода была такой чистой, что с легкостью проглядывалось каменистое дно, и то тут, то там показывались и так же быстро исчезали маленькие рыбки. Обернувшись к старушке, она решила спросить то, на что до этого никак не могла решиться:

— Какой она была? — произнеся это, она вздохнула с облегчением, теперь оставалось только слушать то, что так не давало ей покоя всю ночь.

— Катарина? Катарина. — Прежде чем продолжить, она уселась на траву, взгляд был затуманен, как будто в эту минуту она была не здесь. — Она была не похожа ни на кого. Такая хрупкая, ранимая, податливая, на первый взгляд. Но никто ее не знал по-настоящему, даже я, как мне кажется. Скромная и очень добрая. И..

Кайла на секунду замешкалась, как бы подбирая нужные слова, пытаясь в нескольких предложениях передать то, что смогла узнать за те редкие минуты счастья близости с ней.

— Она очень любила читать, кататься верхом, и я никогда не слышала от нее ни одного худого слова, хотя в последнее время ей приходилось туго. Она все больше молчала и редко улыбалась, хотя по своей природе была очень жизнерадостной девушкой. Часто что-то говоря, она вдруг резко замолкала, а взгляд устремляла куда-то вдаль, как будто ей не было ни до кого дела. И еще, она всегда хотела, чтобы ты вернулась. Она всегда о тебе помнила. А теперь, когда ты нашлась, ее не стало. — Старушка в очередной раз размякла, и слезы опять заструились по изборожденному морщинами лицу. — Что-то старуха совсем расклеилась.

Кайла попыталась улыбнуться собственной самокритичной фразе. Мелинда, которая, как губка, впитывала каждое слово, подсела к ней и обняла ее. Кайла в этот момент выглядела еще меньше, если это было возможно, с ее хрупким тельцем и маленьким росточком. Мелинде было приятно ее обнимать, как будто она нашла то, что так долго искала.

Это место им обеим казалось настолько обособленным, будто они здесь одни, и нет ни души на многие сотни километров. Мелинде хотелось попросить у старушки сигарету, но уж очень не хотелось нарушать эту, с таким трудом обретенную, идиллию. Они сидели так молча, и казалось, прошла целая вечность, но Кайла, подняв лицо к небу, нехотя нарушила благоговейное молчание: