А там и вовсе нечто диковинное, жуткое случилось.
Я была на работе: дела, заботы. Голова забита черти чем — и вдруг. На пороге — явка нежданного гостя-налетчика.
Ошалела, оторопела я, забыв даже как дышать.
Цветы, коробка конфет. Подарок в блестящей упаковке — плоское, большое (как бы не ювелирка какая).
— Что ты здесь забыл? — бешенным гневом, едва хоть немного пришла в себя. Метнула на меня испуганный взор моя коллега. Спешные шаги — и скрылась учтиво за дверью. — ТЫ. что. здесь. забыл?! — мерно, ядом давясь, зарычала я, исходясь уже от ужаса. Страха. Конечности охватил лихорадочный пляс. По телу прошелся цепенящий мороз.
Что бы этот демон не задумал, я не дам сие воплотить: ни подвода для ревности Рогожин не получит, ни повод для радости этот мерзкий гад, Серебров, не обретет.
— ЧТО ТЕБЕ НАДО?! — бешено выпучив на него очи, повтором рявкнула я. Руки сжались в кулаки. Готова уже кинуться — и собственными руками удушить это исчадье ада, что вот так резво задумало испоганить мой рай, разрушить мою настоящую семью, идиллию.
— Поговорить, — милая, добрая, лживая улыбка.
— Мне не о чем с тобой разговаривать! И веник свой забирай! — махнула рукой, прогоняя. — Вместе со своим хламом! Ничего мне от тебя не надо! И Федьке не надо! Умер ты для нас! УМЕР! И не родившись.
Оскалилась, словно дикий зверь. Вот-вот кинусь, вопьюсь в глотку.
— Ванессочка, ты чего? — пожал плечами. — Зай, я просто поговорить хочу.
— Нет меня для тебя! Все разговоры в суде! ЯСНО?!
— Малыш, ну…
Полосонул словом по душе, резанул по ушам.
— Не была я для тебя никогда «малышом» и не буду! И не надо мне тут… свои дифирамбы заливать! НЕ НАДО! — откровенно дерзко, грубо. Унижая, добивая собеседника. — Пока я тут всё не облевала!
— Что ты несёшь?! За языком следи, а?! — резкое, разъяренное в ответ. Наконец-то искреннее. Правдивое. Настоящее. — Ты посмотри, в кого ты превратилась? С тобой человек пришел поговорить. Душу, может, открыть. А ты? Что собака с цепи сорвалась.
— Да, я собака. И что? ЧТО? А про твое «может» — это ты прав. Действительно. Ибо не было такого, и никогда не будет! Даже ты сам, нагло заливая мне в уши, не веришь себе! Не веришь, что это когда-либо будет возможным! Да и не надо оно! Слишком поздно! Если вообще когда-то было впору! Так что забирай — и уходи! — кивнула на его подачки. — Увидимся на заседании!
— Да уж… хорошо на тебя твой зек влияет. А что будет потом? А с нашим сыном? Ты хоть еще помнишь, что он у тебя есть? Или вы там, прям при нем… тр*хаетесь?
— А тебе бы только знать, как я с ним сплю. Не твое дело! И Федьку не трогай! Мы его любим и тебе не отдадим! Это — наш сын!
— Вот родишь ему, — едко, — и будет ваш. А это — МОЙ. ПОНЯЛА? — не менее дерзостно, нежели «гопник» из подворотни.