Зверь с Мордой начали неторопливо прохаживаться вдоль скамьи со своим товаром, иногда перекидываясь парой слов с другими продавцами. Ворота заскрипели и впустили внутрь первых покупателей – благообразного вида старика в длинной, подбитой рыжим мехом шубе и его молодую спутницу, блиставшую серьгами с крупными изумрудами.

Парочка прошлась вдоль всех рядов, потом сделала ещё один круг и, наконец, уселась в центре на приготовленные для покупателей мягкие кресла. Наклонившись к самому уху старика, молодая женщина что-то горячо зашептала, размахивая руками и округляя тёмные глаза с длинными загнутыми ресницами. Старик коротко ответил и отрицательно покачал головой. Женщина продолжила уговоры, и её спутник вскоре сдался. Махнув рукой, он подозвал продавца, выставившего на продажу четвёрку молодых мужчин, и начал с ним спорить. К ним сразу же подскочил распорядитель торгов, и теперь они спорили уже втроём.

Со своего места Никите было плохо слышно, о чём говорили продавец с покупателем. До него донеслось всего несколько слов, из которых мальчик понял, что старик пришёл за возчиком, а эти бандитские рожи у него не вызывали никакого доверия.

Ворота снова открылись, впустив сразу трёх покупателей, и события стали разворачиваться со всё нарастающей быстротой. Пожилая дама в мехах приобрела мать с дочерью, оказавшихся ткачихами из Митракии. Унылого вида господин в костюме из плотного синего сукна с чёрным меховым воротником долго стоял, разглядывая девочек-подростков, и наконец забрал их обеих, чуть не плачущих от радости.

Старик со своей спутницей, не сумевшей скрыть разочарования, когда стало понятно, что нового возчика ей не видать, степенно удалились. Их место сразу же занял толстый невысокий господин, пришедший в сопровождении двух охранников. Он покрутил головой на короткой шее и кивнул на семейство.

Продавец, юркий мужичок с лысой, как коленка, головой и хитрыми бегающими глазками, расплылся в умильной улыбке и принялся нахваливать свой товар. Толстый господин, отдуваясь и вытирая лицо огромным белым платком, молча его слушал, пристально глядя на женщин. Решив, что они ему вполне подойдут, он что-то буркнул, продавец выпучил глаза и замотал головой.

Никита уже не успевал наблюдать за всеми – покупателей прибавилось, и то в одном углу, то в другом возникали горячие споры. Внезапно перед их скамьёй остановился высокий смуглый господин в белоснежной чалме с чёрным пером, прикреплённым к ней круглой брошью с крупным рубином. Он долго разглядывал Ортиссу, с вызовом смотревшую на необычно одетого мужчину.

Не произнеся ни слова, господин в чалме вытянул руку с длинными пальцами, на которых сверкало не меньше трёх крупных перстней, и указал на девушку. Зверь подскочил к покупателю и что-то произнёс на незнакомом Никите языке. Тот кивнул, и Зверь удовлетворённо улыбнулся. Зазвенели литы, сделка свершилась. По знаку распорядителя два охранника подошли к скамье и, подхватив Ортиссу, потащили её к выходу.

Страшно побледневшая девушка закричала, пытаясь ухватиться за руку брата, который в отчаянии бросился к ней. Зверь вопросительно посмотрел на господина в чалме, но тот отрицательно покачал головой. Жила с Вурдом Недогрызком грубо оторвали Мугрина от сестры, и заливающаяся слезами Ортисса скрылась в воротах. Никита с ужасом смотрел на эту сцену. Только сейчас до него дошло, что их с друзьями реально могут разлучить и они больше никогда в жизни не увидят друг друга.

В центре разворачивалась ещё одна трагедия. Толстяк хотел приобрести только трёх женщин, и больше никого – ему нужны работницы на прядильной фабрике. А маленькие девочки были совсем ни к чему – только кормить лишние рты. Женщины рыдали в голос, мужчины орали на продавца, который обещал продать их всей семьей, как гончаров и художниц по посуде, но всё было напрасно – матерей оторвали от их семей и увели.

Вскоре настала очередь Твана и избитого парня, которого, как оказалось, звали Рольд. Невысокий господин в тёмном строгом костюме покрутился вокруг парней, оценивая их силу, и молча отсчитал Морде со Зверем двадцать звонких литов. Никита с Дартом кинулись к другу, но охранники бесцеремонно отшвырнули их обратно на скамью. В воротах Тван оглянулся и махнул им на прощание рукой.

Никита потерял к происходящему вокруг всякий интерес. Он угрюмо сидел на скамье и пристально разглядывал носки своих поношенных сапог, когда над его ухом Морда вдруг громко и подобострастно произнёс:

– Добрый день, многоуважаемый господин Рагон! Рад видеть вас в добром здравии и полном благополучии! Что бы вы хотели приобрести сегодня? У меня для вас есть очень интересное предложение!

Слегка картавящий голос негромко ответил:

– А-а-а…Ты опять тут, проходимец! И ещё смеешь глядеть мне в глаза после того, как в прошлый раз сплавил мне порченый товар!

Если бы кто-то знал Морду чуть хуже, он бы решил, что тот искренне изумлён таким поворотом событий, настолько правдиво звучали его слова и так честно глядели на собеседника его наглые глаза.

– Да никогда в жизни, мой господин! Клянусь всеми Богами Нумерии, какие только существуют в этом государстве! Как бы я мог?! Да отсохнут мои руки, бравшие ваши литы! Девка же была кровь с молоком! Неужели заболела чем?

– Хуже! – Голос недовольно крякнул. – Оказалась немая, да ещё и с приплодом!

– Уф-ф, ну вы и напугали меня, господин хороший! Я уж и вправду чего подумал! Эх, знал бы я, что она немая, запросил бы с вас двойную цену! Баба – и немая! Это ж дар Богов! – Морда гулко расхохотался. Жила нервно захихикал за его спиной – приплод был его рук делом.

Никита поднял голову. В двух шагах от него стоял, засунув пальцы за пояс, невысокий круглолицый мужчина с презрительной усмешкой на пухлых губах. Господин был одет в короткую шубу из гладкого чёрного меха, распахнутую на его объёмистом животе. Невысокую шапку, украшенную белым пером с брошью из крупных сапфиров и бриллиантов, он надвинул на самый лоб, что придавало лицу мужчины строгое выражение.