В руках одного из принёсших ковры мужчин загудел бубен, и девушки, грациозно изгибая свои великолепные тела, начали страстный танец. Каждое движение их обнажённых рук и ног, каждый изгиб шеи и поворот головы были полны тайного смысла, обещавшего безумные ласки и неземное блаженство тому, кто сумеет разгадать эти тайные знаки.

Музыка звучала все громче, ритм учащался, и девушки всё неистовей и быстрей кружились в своём зажигающем танце. Мужчины, сидящие в креслах вокруг трона, подались вперед, боясь пропустить хоть одно движение этих прекрасных тел.

Рубелий, тяжело дыша, не сводил глаз с белокожей красавицы. Её длинные волосы обволакивали девушку словно золотым покрывалом, при каждом движении открывая жадному взору прекрасное молодое тело. Розовые губы раскрылись от быстрого танца, синие глаза сияли. Рубелий представил, как он впивается в эти влажные губы, сжимает руками упругую грудь, и возбуждение начало разливаться внизу живота, заставляя член подниматься.

Грасарий, стараясь, чтобы это было не очень заметно, следил за смуглой танцовщицей. Она извивалась в танце, почти переламываясь в необычно тонкой талии. Именно эта талия в сочетании с довольно широким тазом и полными коротковатыми ногами и заставляли сейчас бешено биться его сердце. Его вторая жена Элида, племянница лангракса Сентории, белокожая и рыхлая, усыпанная мелкими веснушками, никогда не вызывала в нём такого дикого желания, которое он старательно пытался сейчас подавить.

Палий, открыв от изумления рот, смотрел, как девушка, будто вырезанная из чёрного дерева, свернулась в кольцо, достав пальцами ноги свою пышную кудрявую шевелюру. Жёлтый шелк, прикрывавший её, сполз, и на свет появилась полная грудь, в середине которой яркой сочной ягодой алел упругий сосок. Палий облизнулся и завозился на троне. Сосок его дразнил и манил, разжигая и без того не в меру разошедшееся воображение.

Бубен вдруг смолк, и в наступившей тишине стало слышно шумное дыхание замерших танцовщиц и сидящих на помосте мужчин. Посол сделал очередной знак, и девушки, низко кланяясь, вышли из зала.

Не давая хозяевам прийти в себя, Мардих вновь вышел вперед:

– Досточтимый Палий Первый, Повелитель Нумерии! Эти девушки твои! Они будут хоть каждый день услаждать твой взор своим искусством, а каждую ночь – ублажать твоё тело страстными ласками. Но Блистательный Лев пустыни Магдар Великий считает, что не эти жалкие рабыни должны быть в твоей спальне, а великолепная женщина из древнего и непобедимого рода, которая родит тебе долгожданного наследника!

Эта женщина прекрасней всех этих девушек, вместе взятых. Она умна и образована, она прекрасно поёт и танцует, она пишет стихи и научена искусству любви. Она звезда царского дома Аштаков – его любимейшая дочь Хантума.

Палий посмотрел на посла. Он всегда настороженно относился к народам, населяющим Антубию. Невероятно хитрые, изворотливые, жестокие и лживые, они были готовы до поры до времени лить в доверчивые уши потоки сладких речей, обещая всё возможное и, конечно же, невозможное.

Но стоило собеседнику принять эти заверения за чистую монету, хорошо, если он в итоге оказывался просто облапошенным и, почёсывая затылок, подсчитывал свои убытки. Значительно хуже было оказаться в канаве с перерезанным горлом или прикованным к веслу на какой-нибудь торговой галере.

Посол молчал. Его тёмное лицо с тонкими правильными чертами застыло в напряжённом ожидании. Живые чёрные глаза под сросшимися на переносице бровями внимательно смотрели на Повелителя, не упуская при этом из поля зрения и других членов Малого Совета.

Палий шевельнулся на троне. Наваждение от страстного танца начало рассеиваться, и он, лихорадочно соображая, пытался потянуть время, стараясь обдумать, чем ему грозит столь неожиданное предложение. Посмотрев на Главного сигурна, он шевельнул пальцами руки.

Мустин Беркост, натянув на лицо свою самую любезную улыбку, вышел вперёд и проговорил:

– Досточтимый Повелитель Нумерии Палий Первый сердечно благодарит в твоём лице, Великий посол, своего друга и ближайшего соседа, могучего и бесстрашного Льва пустыни, Царя Антубии Магдара Великого. И просит тебя принять для него наши скромные дары.

Главный сигурн хлопнул в ладоши, и Золотые Мечи внесли и поставили к ногам посла четыре сундука с золотой и серебряной посудой, украшениями с драгоценными камнями, оружием и мехами. Пять лантаров установили рядом огромные драгоценные вазы из редчайшего голубого хрусталя. Следом вкатили три бочонка с пахучим горным мёдом.

Палий думал. Он перебирал в уме все возможные последствия своей женитьбы на дочери Царя. Пока, кроме явных преимуществ, позволяющих разрубить, наконец, узел накопившихся проблем и возможность не ввязываться в очередную свару с семействами Нумерии, он не видел ничего. Но… Вопрос был слишком сложным, чтобы решать его сию минуту.

«Сучонок, ишь как складно лепит, не хуже черномордого… Если девка хоть чуть похожа на эту чёрную сучечку, будет просто замечательно… Обучена искусству любви… интересно, с чем это они упражняются? Мужички там, вроде, все без хренов… кроме Царя…»

– Великий посол Антубии! Повелитель Нумерии в твою честь сегодня вечером устраивает праздник и просит тебя присутствовать с приближёнными вельможами.

Кланяясь, посольство удалилось из зала, а Палий, махнув всем рукой, вышёл в сопровождении одного Беркоста.