— Как только сочтешь необходимым, проставишь сам дату приказа. И сообщи мне телеграммой. Эта же дата появится на копии приказа в делах. Заканчивать всю историю с Лейте предоставь своему заместителю. Кто он?

— Генерал-майор Янагита!

— А, потомственный вояка! Вот и дай ему возможность зарезервировать один патрон в пистолете… А себе заготовь самолет. Не забудь! Приказ храни сам. А теперь обедать! Только здесь, — указал он на столик у стены.

После звонка генерала адъютант пулей бросился выполнять приказание. Томинага Кёдзи был счастлив, он не признался, что у него уже есть самолет “на всякий случай”. Стоит неподалеку от города в помещичьем зернохранилище, превращенном в ангар. Прекрасная, прямая, как стрела, автострада проходит в ста метрах от усадьбы и может превосходно заменить взлетную полосу.

Генерал постепенно овладел собой. Нельзя выдавать своих чувств! Ведь у дяди горе. Жаль, очень жаль Масао и его семью. Но… теперь он, Томинага Кёдзи, станет одним из богатейших людей Японии. Объединятся два состояния. И никто не посмеет его упрекнуть. Он выполнял приказ.

Генерал прохаживался по кабинету, закуривая сигарету и тут же гася её. Старик с грустной иронией смотрел на него. Мысли генерала были для него открытой книгой.

Денщики накрыли стол. Среди многочисленных тарелочек, судков, чашек стояли бутылки виски и сухого вина.

— Прошу отведать моей скромной пищи! — пригласил генерал гостя. — Что вы хотите, дядя? Виски, вина?

— Немножко виски!

Кёдзи окончательно пришел в себя и разоткровенничался:

— Должен с прискорбием сказать вам, дядя: много у нас неразберихи. Генштаб флота требует одно, генштаб армии другое, а из ставки приходят совершенно иные указания. Непонятно, кого и слушать нам, авиаторам. Некоторых нужно вообще гнать из армии и флота.

— Ты что? Всё ещё веришь в победу? — прервал излияния хозяина старик.

Генерал опасливо покосился на дверь.

— Императорская армия непременно победит! — твердо ответил он. — Иначе не может быть!

— Боюсь, ты более глуп, чем я предполагал. Кажется, твоему сыну потребуется другой опекун.

С генерала слетел весь апломб, он растерянно посмотрел на дядю.

— Каждому действительно умному человеку, государственно думающему, — язвительно продолжал старик, — к нашему великому горю, теперь ясно, что императорская армия не выполнила возложенных на неё высоких надежд и обязанностей. Не оправдала доверия государя. Неужели тебе не ясно, что уход генерала Тодзио с поста премьер-министра — это не просто смена кабинета?

— Но, дядя, если вы мне разрешите изложить свое скромное мнение…

— Не разрешу! Ничего дельного не скажешь! Такие умники, как ты, уверили нас, что Германия победит, а вы сокрушите англосаксов здесь, в Азии.

— Но, дядя…