Итак, если Лорд не врал, я очутился в прошлом по прямой воле Господа Бога. Но зачем? Творец желал спасти кого-то от предрешенной гибели там, в Британии двадцатого века и вышвырнул самолет куда ни пришлось? По-моему, проще было угробить меня прямо там, направив пули англичанина не в Курта, а мне в голову. И вообще, если Высшей Силе приходится утраивать настолько сложные… перестановки, изменения, вместо того, чтобы одним движением воли (
Все начало ломаться с Великой французской революцией. Именно тогда впервые появилось красное знамя — цвет свободы. Свободы не только от авторитарной власти, человеческой, но и от неземной — и Господней, и сатанинской. Вся страна была охвачена бесцельной борьбой, освобождением от несуществующих оков. Летели головы невинных, все преступление которых состояло в „голубой крови“, опьяненная и ослепленная безнаказанностью толпа вершила суд. И не последовало возмездия… Потом весь мир внезапно охватил красный огонь. Гражданские войны в Америке, Германии, России… Брат убивает брата, отец — сына, любимая — возлюбленного, и поводом служат не дела и поступки, как было во все времена, а пустые слова, эфемерные идеи, нелепые суждения…
А теперь (
На престолы восходят не помазанники Божьи, великодушием и мудростью приближающиеся ко Всевышнему, а жалкие отпрыски рода человеческого, малодушные неудачники, мучающиеся комплексом неполноценности, параноики, единственная цель которых — реванш за страдания молодости и избавление от страха преследования, путем уничтожения „врагов“, без суда и следствия, просто слепо повинуясь малейшему подозрению. Кроме того, они умеют красиво говорить и объяснять свои капризы высокими побуждениями, а преступления — стараниями на благо народа. И самое страшное — люди верят… Овечье стадо взбунтовалось и перестало слушаться Пастыря, а поскольку неискоренимая привычка подчинятся и следовать за „перстом указующим“ взяла верх над умом, овцы, испугавшись свободы, за которую так отчаянно боролись, побежали за первым встретившимся на пути волком. И шли за ним, восторженно блея, радостно погибая в волчьих клыках, покорно принимая волчьи законы…
Ты возжелал изменить свое тогдашнее „
Костер догорал, и Гунтер впихнул в огонь последние ветки. Уже рассвело, серебристое небо на востоке приобрело на востоке золотисто-розовый оттенок — скоро из-за холмов появится солнце, рассеивая теплыми лучами утреннюю прохладу. Гунтер посмотрел на мирно посапывающего рыцаря. Надо бы разбудить его, а то скучно и мысли невеселые одолевают. Подойдя к вывороченному дереву, германец взялся за толстый, торчащий вверх корень и с силой рванул к земле.
Сэр Мишель, разбуженный громким треском ломающейся древесины, недовольно заворчал, просыпаясь, некоторое время поворочался, видимо пытаясь снова задремать, а затем сел потянувшись и осоловело уставился на Гунтера.
— Зачем огонь, когда еды нет?
— Холодно… — ответил германец, переламывая ногой особо прочную ветку. Пока Гунтер бродил по окрестностям, у него зрела одна мысль, претворить которую в реальность было возможно лишь имея источник тепла. Шагах в двадцати от импровизированной стоянки Гунтер обнаружил небольшой, заполненный прозрачной водой, овражек с чистым дном, устланным прошлогодними листьями. Сэра Мишеля было просто необходимо искупать. А без костра рыцарь непременно замерз бы, а потом и вовсе заболел.
«Заболел? Вот уж не думаю, — усмехнулся про себя Гунтер, — Это ты, не спав почти двое суток, едва держишься на ногах, а наш сэр, наплевав на все события, начиная от явления Люфтваффе, и заканчивая аутодафе, которое по нашей милости устроил сараю милейший Лорд, дрых как ребенок. И, кажется, совершенно не замерз. Все правда, другие они…»
— Эй, сэр! — начал было германец, но сэр Мишель недовольно перебил:
— Не зови меня так — «эй»! Сэр рыцарь — можно, сэр Мишель — тоже, просто «Мишель», наконец. А у тебя непочтительно получается.
Гунтер поморщился, но тут же сказал себе, что в этой «пьесе» и в самом деле следует подавать реплики согласно сценарию. Ведь не назовешь же командира дивизии ВВС «ваша милость»?
— Ладно, потом обсудим… наименования (аналога слову «субординация» в норманно-французском германец не нашел). Тебе не кажется, что ты… испачкался?
— Кажется, — согласился сэр Мишель, — А что делать, если собственный оруженосец купает тебя в помоях?
— Помыться! — твердо заявил Гунтер. — Я и местечко присмотрел. Тут рядом. Только прежде чем полезешь в воду, напейся, а то потом вода грязной будет. Пойдем со мной.
Рыцарь нерешительно встал, критически осмотрел свои скверные одеяния, прекрасно понимая, что благородному сэру так выглядеть не пристало, и осторожно двинулся за Джонни.
Ямина была неглубокой, так что плохо плававший сэр Мишель, утонуть не боялся. Единственно, не хотелось мокнуть заново, да еще в холоднющей воде. Утро-то свежее…
— Давай раздевайся, полезай в воду, — скомандовал Гунтер, наблюдая за нерешительно мявшемся у берега овражка рыцарем.
Сэр Мишель хотел ответить, потом подумал, что благородному сэру не след спорить с нерадивым слугой, расстегнул свой широкий кожаный пояс с пустыми ножнами, поднял руки и приказал: