— Кандидатам даже учебников из библиотеки не выдают,— смекнув в чем дело, сказал Севка.— А черчение? Форматки и то получать имеем право только мы… Да ничего, я тебе буду брать.— Он наморщил лоб, но улыбка все равно пробивалась на лице.— А в кино как? Не раздумал?
— С какой стати? — злясь от бессилия что-либо изменить, ответил Юрка.— Плевал я тогда на всё!..
— Зря,— остановил его Тимох.— Слюны не наберешься. А во-вторых, все равно вы с лекции никуда не пойдете.
— Не ты ли запретишь, активист? — осведомился Севка.— Накачали уже? Выслуживаешься? Думаешь, вызвал раз декан — так и староста?
— Дурень ты!
— Катись колбасой! Прошли ваши времена!
— Сказал: не пойдете. Амба! Во всяком случае — Юра.
— У тебя спросимся! Не лезь не в свое дело,— стиснул кулаки Севка.
Тимох потемнел в лице.
— Неужто ударишь? А? Ну, попробуй. Я же тебя тогда как бог черепаху изурлючу. Слышишь, маменькин сынок?
Упрямые брови его угрожающе сошлись на переносице, и Севка невольно отступил: Тимох становился страшным.
Где-то в конце коридора, захлебываясь, залился звонок.
2
«Кандидат!..»
В тот день они с лекции никуда не пошли. Но случай с Докиным так задел Юрия, что он с неделю бунтовал дома, доводя мать до отчаяния.
Говорят, неопределенность, вися над человеком, заставляет его искать выход-спасение. Может быть. Но иногда бывает и так, что она вызывает только протест: к черту, все равно терять нечего. Да и хорошо было слушать лекции, не записывая, с видом человека, которому море но колено, швырять дома учебники на подоконник, игнорировать отчима, мать и с каждым днем все настойчивее, с наглецой показывать свою независимость. Вообще, как сдавалось, он, Юрий, теперь мог быть свободным от многого, что являлось обязательным для студентов. Он кандидат, вольный слушатель. То, что слышал на лекциях, усваивалось им без труда, хотя скоро выветривалось. «Эх,— отмахивался он,— только бы понимал, а вызубрить всегда успею…» Правда, перед ним легко могли закрыться институтские двери, за студенческое звание еще нужно было бороться. Да что из того — сегодня он вольный слушатель!
Когда впервые Юрий открыто закурил, мать только вздохнула, а сестры уставились, как на героя.
— Ты здоров? — начинала издалека Вера.
— Нет, болен. А тебе что? Паиньки из меня все равно не получится.
— Ты скрываешь что-то от нас.