— Скажи мне, — отвлекла ее Рита, осторожно взяв за одну руку, ладонь которой сразу же расслабилась. — Получается — если Сэпт погибнет, то ты сможешь жить спокойно без него?
В глазах Ирии опять появились слезы.
— Нет, — покачала она головой.
— Так. Не плачь. Я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело, но у нас не так уж много времени, — Рита постаралась сказать твердо, но нежно. Ирия понимающе кивнула и шмыгнула, но не заплакала. — Молодчина. А теперь объясни мне этот момент подробнее.
— Я становлюсь его сердцем. Но он сможет прожить без него, потому что Сэпт отказался от настоящего сердца раньше, чем мы стали менять образы. А вот я став сердцем без тела, естественно, сразу умру.
Жуть какая–то. Рита слушала, но как–то все это не очень укладывалось в ее голове.
— Хорошо. Но Сэпт то во что превращается, если ему не нужна телесная оболочка? Ведь он же всегда на твоем месте оказывается.
— Потому что я его всегда с собой ношу, — Ирия посмотрела на Риту как на очень глупенькую. Мол — как же это можно не понять!
— И сейчас?
— Да. Я же первым делом, как появилась в подвале, да рубашку со штанами надела, его и взяла. У меня в инвентаре специальная коробочка есть. И сейчас в кармане лежит.
После этих слов Рите окончательно стало казаться, что она находится в дурдоме. Потому что слова понятны, фразы тоже, но вот смысл какой–то абсолютно нелепый.
— Ты можешь показать его? — встряхнув головой, чтобы немного прийти в себя, спросила она.
— Конечно.
И Ирия достала из кармана небольшую бархатную коробочку.
41. Весь этот мир… Близнецы.
Что же там? Камень какой–то? Рита с замиранием сердца открыла коробочку. И заливисто засмеялась. Даже, можно сказать, что больше это было похоже на истерический ржач. Да так, что Ирия тоже потихоньку заулыбалась.
— И… и… и это… — с трудом, сквозь смех говорила Рита. — Это вот все боятся?
В коробочке, с предусмотрительно проделанными маленькими дырочками для воздуха, на листе капусты, сидел слизняк. Да его хлопком руки прибить можно! Если бы это не было бы смертельно для Ирии, Рита незамедлительно бы так и сделала.
— Так никто не знает, кроме меня и… — тут Ирия опять погрустнела. — Папа тоже знал.
После этих слов прервался и смех Риты, которая поняла, что ее слова и хохот совершенно не уместны.