— Не родится! — победно и зло сообщил Реган, — я уничтожил пещеру, и сосуд, в котором, он перерождался с Мией, так что ты, как и эта вселенная, принадлежите мне! — бросили мне в лицо и с искренней иронией ждали моей реакции.

— Что ты наделал?! — не веря своим ушам, закричала я. Душа похолодела от ужаса и осознания его слов, руки затрясло мелкой дрожью, и из глубины сердца, родился горячий, обжигающий душу огонь. Он разлился по венам словно кровь, и, собравшись в ладонях, вспыхнул ярким пламенем, и вслед за криком понесся по комнате, озаряя ее свечением в ненавистного мне убийцу. Не прошло и мгновенья как точно такое же пламя разгорелось в ладонях Регана и, нетерпеливо сорвавшись из его рук, устремилось на встречу моему. Встретившись, под пустым и безжизненным небом моей вселенной, они проникли друг в друга, и, вспыхнув яркой вспышкой, наполнившей эту комнату ярким свечением, растворились в сумраке ее холодных стен.

— Ты, стала сильнее, — спокойно заметил Реган, — но это тебе не поможет убить меня. К этому дню я очень долго стремился. Ненависть и одиночество сделали меня сильным, непобедимым! Мне не нужна всеобщая любовь, признание, я тот, кто я есть, и мне не нужны последователи, чтобы знать себе цену! Все вы, погрязли в своем тщеславии, в борьбе за мнимой иллюзией вселенской свободы! Ты поверила в нелепые сказки Джона, но его больше нет! Теперь я тот, кто поведет тебя сквозь время и покажет, какой должна быть жизнь и мир на самом деле. Все эти классы, деление, на лучших, худших и просто униженных жизнью, нелепость и по чьей-то указке, я жил в этом бреду! Я сотру все границы, освобожу этот мир от всеобщего гнета, даруя то, чего все ждут — идол, за которым они будут следовать!

Отчаянье охватило меня полностью. Не владея собой, я снова попыталась наброситься на моего тюремщика с кулаками, но он подавил и эту мою попытку наказать его, сильно оттолкнув от себя, и уронив на пол, словно мятую трепку, заставив осознать, что я бессильна перед ним, и все что мне остается это ужас, поглощающий все мое существо.

Все, что мне оставалось, это собрать всю волю в кулак и верить в лучшее, как бы страшно мне не было. Теперь, когда я не стремлюсь сбежать от него, и все, что мне дорого находится в этих стенах, я не имела права быть слабой, ради тех, кого люблю!

— Моих слез, моей боли, я больше никогда и не за что, не покажу этому бессердечному существу, — твердила самой себе, пытаясь не проронить ни слезинки, чтобы не тешить его самолюбие еще больше. Хотя может и стоило бы, вдруг он лопнет и проблема решится сама собой?

— Что ты хочешь от меня? — собравшись, и убрав выбившиеся из-под платка волосы за плечи, спросила, глядя на серую стену. У меня еще есть шанс все исправить, я должна это сделать, ведь если не найду зеркало, то больше никогда не увижу Джона.

— Я хочу? Неужели ты еще не поняла, — торжествующе засмеялся Реган, — чтобы ты все-таки стала моей женой. Только тогда ты сможешь увидеть детей и выйти из этой комнаты. Тебе будет предоставлена свобода, но все вокруг должны думать, что я Джон, в противном случае, Питер умрет самой мучительной и долгой смертью. А за тем, получив власть, я разрушу его сосуд, и он, как и ты не сможет родиться снова!

— И ты называешь это любовью? — с презрением спросила я, — что же происходит с теми, кого ты ненавидишь?

— Ты, правда, хочешь это знать, — подавшись вперед, поинтересовался Реган?

— Нет, — честно призналась, с болью в сердце, вспоминая про Джона и Мию.

— Хорошо, — ответила, сжав ладони в кулак, — я согласна выйти за тебя и на все твои условия. Видимо он не ожидал от меня такого ответа, да еще и так скоро, это явно удивило моего мучителя, но удивление было недолгим. Уже через мгновенье он подошел ко мне, и присев рядом внимательно посмотрел в глаза.

— И не думай бежать, иначе Питера ждет печальная участь, поняла?

— Да, — кивнула я в знак согласия.

— Когда свадьба? — поинтересовалась я, пытаясь понять, когда смогу перемещаться по замку свободно.

— Когда скажешь, — ухмыльнулся Реган, — не терпится стать моей женой?

— Не терпится послать тебя к черту! — подумала про себя, но лишь кивнула ему в ответ.

— Тогда давай сегодня, к чему откладывать неизбежное.

— Хорошо, — прошептал он, — как пожелаешь, — добавил, и опять поцеловав, поднялся и направился к двери, собираясь уходить.

— Когда я увижу детей, — спросила я, остановив своего мучителя в дверях.