Ярость – плохой советчик. Страх тем более. О ревности и говорить нечего. Они мешают, туманят разум, делают человека уязвимым, от них надо сразу избавляться. Он знал это, осознавал, как никто другой, и, тем не менее, в последнее время все чаще и чаше поддавался эмоциям. Не мог с ними справится.

С тех пор, как в его жизни вновь появилась Эннари.

Его охватывала ярость, когда ее жизни угрожала опасность, он готов был уничтожить каждого, кто посмел причинить ей боль или хоть как-то навредить. Без раздумий и сожалений. Он испытывал страх, что с ней что-то случится – в Лесу, в лаборатории Хобба, в этом треклятом доме, а он не успеет помочь, защитить. И он ревновал к лучшему другу. Впервые в жизни ревновал, хотя женщин у него было немало.

Он видел интерес Граэма к Нари, наблюдал, как они общаются, улыбаются друг другу, и понимал, что сейчас не может сам начать ухаживать за девушкой. Открыто признаться в своих чувствах, назвать избранницей. Пока не может.

Да, ей удалось невероятное – вновь зажечь потухшую искру, но неизвестно, разгорится ли она так же ярко, как пылала когда-то. Восстановится ли резерв в полном объеме? Если вернулась только часть магии, и Эннари не поднимется на прежний уровень, тогда… Ей лучше выйти замуж за Аллана. Так, по крайней мере, она не повторит судьбу матери Кайдена. Останется жива, но никогда не будет принадлежать ему.

Эта мысль сводила с ума.

Эннари…

Нари…

Нет, Анна. Про себя он до сих пор называл ее именно так. Привыкнуть к тому, что заинтересовавшая его проводница и дочь Зеона Янта – одна и та же девушка, оказалось очень трудно. Все внутри сопротивлялось этому.

Да, он знал, что душа того, кто почти ушел за Грань, способна полностью измениться. Редко, но подобное все же случалось. Знал, но ничего не мог с собой поделать – для него это были два разных человека. Пылкая, верная, стойкая, самоотверженная Анна и эгоистичная, холодная Эннари. Хотя упрямства и решимости у младшей леди Янт тоже хватало, но думала она только о себе. И никогда, ни в малейшей степени не привлекала Кайдена, несмотря на свою совершенную красоту.

А Анна…

Он вспомнил медовый вкус губ – таких нежных, податливых, восхитительно чувственных, мягкое сияние глаз, прикосновения узких ладоней, скользивших по его плечам, сдавленный, прерывистый вздох, когда он прижал ее к себе, жар тела, гладкость кожи… И еле сдержал рвущийся наружу стон.

Она пахла Лесом, солнцем и светом – казалось, он до сих пор чувствует этот аромат.

Там, в кабинете, когда все ушли, она опять оказалась рядом, волнуя, возбуждая, сводя с ума – так близко, стоило лишь протянуть руку. Он легко мог ее обнять, привлечь к себе, еще раз почувствовать на вкус... Утонуть в ее сиянии. Огромных усилий стоило совладать с собой, только коснуться, а потом заставить себя уйти.

Удерживать ее он не имеет права. Назвать своей тоже. Но отпустить, отдать другому – немыслимо…

Фарн резко остановился, заставив проходившего мимо слугу отшатнуться в испуге. Сжал кулаки.

Он привык бороться, добиваться желаемого, идти к цели, упорно, несмотря ни на что, и побеждать. И сейчас не сдастся. Поможет Анне развить свой дар, будет заниматься с ней до тех пор, пока она не достигнет максимального уровня. Понадобится – найдет лучших наставников, редкие снадобья, повышающие резерв и запас магии. Удержит рядом под любым предлогом, пусть она считает их всего лишь деловыми партнерами, связанными не расторгнутой пока помолвкой. А потом… В той, прежней, жизни невеста ничего не испытывала к нему, да он и не стремился ей понравиться, теперь же сделает все, чтобы она разделила его чувства.

Анна…

Его Ани…

Да, именно так. Его. Он не отступит.