Выбранные им костюмы тут же начали паковать в чемоданы. Как я и ожидал, князь купил часы, мужские наборы, несколько пар обуви, два зонта и шляпы. Всё это на сумму порядка двух тысяч рублей было отправлено в гостиницу. А у меня по плану ещё поездка в аптеку, которая тоже заметно выделяется на общем фоне существующих в городе.

– Пожалуй, я такое заведение в Ташкенте открою, – разглядывая аптеку, сказал Николай Константинович.

Фармацевту я дал знак, чтобы принёс из сейфа стрептоцид. Князь столько денег потратил в магазине, что я мог себе позволить подарить ему небольшую дорожную аптечку.

– Активированный уголь очень хорошо помогает при расстройствах и других желудочных проблемах, – рекламировал я наш новый препарат. – Настойка йода рекомендуется для поверхностного смазывания любых мелких ран. – Я подробно рассказывал, что для чего предназначается, хотя инструкции у каждого лекарства имелись.

Собрали князю специальную сумочку-переноску с аптечкой, в которой был даже пузырёк с марганцем.

– Николя, уважил, – расцвёл довольной улыбкой князь. – Поехали ужинать, я плачу.

Ресторан князь выбрал по своему усмотрению. И поскольку это было не заведение госпожи Губкиной, я ел с большой опаской. Кроме лёгкого вина, пить ничего не стал, даже от чая отказался. Холера продолжала ходить по региону. Наш фильм об этой инфекции посмотрело слишком мало людей, так что у меня не было особого доверия к персоналу ресторана.

Артём выкопал из архива информацию, что скоро от холеры умрёт Чайковский. Тоже придёт вот так в ресторан, попросит стакан воды, и через несколько часов Россия лишится великого композитора. Была у нас задумка как-то предупредить Петра Ильича, но так и не придумали, как это сделать. Не станем же изображать ясновидцев и ломиться в чужой дом с предсказаниями. Если Чайковский посещал наши столичные иллюзионы, то мог видеть фильм о холере. Я не поленился, написал в «Петербургскую газету» статью о профилактике. Сделал что мог, а дальше – как судьба повернётся.

Князь отметил у меня отсутствие аппетита. Я объяснил это тем, что у Екатерины Михайловны повар лучше.

– Несомненно. Тут я с вами согласен, – закивал князь. – Посмотрим, как нас завтра у городского головы накормят. Я послал уведомление, что навещу его со своим компаньоном.

– Хм… Ваше высочество, а вы уверены, что Василий Семёнович в курсе, от кого послание?

– Мой слуга должен пояснить самым непонятливым, – заверил князь. – Вот вы же сразу поняли.

– Я в Петербурге бывал, о вас наслышан, присутствовал на аудиенции у герцогини Мекленбург-Стрелицкой.

– Так вы у нас птица высокого полёта? – удивился Николай Константинович и потребовал историю об аудиенции.

Слил я ему облегчённую версию событий. Но рассказ князю понравился.

К теме совместного производства киноплёнки мы пока не возвращались, но кинотеатры в Ташкенте обсудили. Я обещал продать несколько аппаратов и предложил прислать в Екатеринодар человека, чтобы обучить его работать на проекторе. Совершенно честными глазами смотрел на князя и заверял, что нет у меня никого уже обученного. Своих мальчишек я этому старому развратнику точно не отдам. Он же не только девочек помоложе ищет, но и мальчиками не брезгует. И в школу его не пущу. Нужно специально дать указание сторожам в воротах.

Климов Василий Семёнович, городской голова, по своим каналам быстро разузнал, кто прибыл в Екатеринодар под именем Искандера. Князь имел статус ссыльного и потому по приезде сразу встал на учёт в полиции. А те уже доложили Климову о нём. Моё присутствие рядом с великим князем вызвало некоторое недоумение у дворян, тоже бывших в гостях у головы.

– Мы с любезнейшим Николаем Ивановичем планируем организовать совместное предприятие по созданию фильмов, – решил сразу просветить всех князь. – Моя тётушка, герцогиня Екатерина Михайловна, высоко оценила господина Ситникова. Да вы, наверное, в курсе, что его воспитанникам дарованы награда и дворянство.

Эту историю народ помнил. Наконец все сложили два плюс два и то, что я являюсь опекуном близнецов, тех самых, которые производят стрептоцид!

Тут же пошли разговоры о новых лекарствах. Меня забросали вопросами. Причём на французском языке, которым я не владел. Коленька хоть и изучал в гимназии этот предмет, но занимался плохо, да и давно это было. В последнее время я больше налегал на немецкий. А тут вдруг все разом стали ко мне обращаться по-французски. Самое паршивое, что зазывали в гости. И зачем мне это? Я и без «высшего общества» неплохо жил. Одно дело – в Петербурге, другое – здесь, в Екатеринодаре. Развлекать скучающих провинциалок у меня желания совсем не было. Я вежливо отнекивался, ссылаясь на свою занятость. Причём отнекивался исключительно на русском языке.