— Марина Петровна, на следующий мой вопрос я прошу вас ответить обязательно: скажите, что вы сами думаете об этой трагедии, кого из присутствующих за столом в состоянии заподозрить? Могу сообщить лично для вас, что предварительная экспертиза подтвердила наше изначальное предположение: Людмилу Евстафьевну отравили одним из довольно редких соединений цианистого калия, подсыпав его в бокал с вином. Яд был принесен кем-то в той самой упаковке, которую, если помните, мы обнаружили под столом… Убийца даже не потрудился выкинуть ее незаметно и куда-нибудь подальше: это свидетельствует, скорее всего, о том, что такой возможности у него не было. То есть с момента, когда яд был подсыпан в бокал, и до момента прибытия следственной бригады он все время находился среди вас, не рискуя покинуть место преступления… Кто из присутствующих, на ваш взгляд, обладает, во-первых, вероятностью доступа к ядам, во-вторых, достаточно крепкими нервами для совершения убийства?..
Я буквально задохнулась под гипнотизирующим взглядом Потехина, который он и не думал отводить от моего лица во все время своего монолога, обрушив на мою невыспавшуюся голову, надо признать, весьма логичное рассуждение по поводу Милкиного убийцы. И все же у меня хватило сил не выкрикнуть мгновенно свое «Нет!» по поводу наших ребят. Собравшись с силами, я решительно покачала головой и произнесла как можно тверже и убедительнее:
— В том-то и дело, что никто из нас сделать этого не мог, вы же не станете отрицать, что для убийства нужен не столько доступ к яду и крепкие нервы, но прежде всего очень сильный мотив?.. Я за это время перебрала все в голове тысячу раз, и, поверьте, такого мотива ни у кого из нас нет! Не знаю, как это доказать вам, но мы все друг друга знаем не первый год, понимаете? И поэтому можем судить изнутри, а не по внешним признакам, как вы… Простите.
— Ничего, — снова усмехнулся Потехин и перестал наконец изучать мою физиономию. — Ну ладно. Давайте попробуем подойти с другой стороны — попытаемся восстановить ситуацию чисто технически… Насколько нам известно, убитая сидела с торцовой стороны стола, все остальные почему-то сгрудились вокруг остальных трех. Ближе всех слева от нее находились вы, справа — Николай Ильичев. Дальше всех, на противоположном торце, сидела эта ваша молоденькая девочка.
— Мила, — пояснила я, — была заведующей нашим отделом, место как бы во главе стола ребята оставили ей, если так можно выразиться, «по протоколу»… Конечно, у нас царит демократия в этом смысле, но Люда все-таки всегда старалась соблюдать дистанцию между собой и отделом… Пусть коротенькую, но дистанцию… Рядом с ней должна была сидеть тетя Валя, места как раз хватало, но Валентина Петровна ушла из-за семейных обстоятельств раньше…
— Не могли бы вы подробнее припомнить, когда именно был налит роковой бокал? — прищурился в ответ на мои слова Потехин.
Я постаралась сосредоточиться.
— Попытаюсь… — Перед моим мысленным взором нехотя, словно слишком медленно проявляющаяся фотография, возникала шаг за шагом суета, предварявшая трагедию… Почему-то именно суета, другого, более подходящего слова на ум не приходило… Увы, картинка получалась вся в темных пятнах, восстановлению поддавалась с трудом.
— Попробуйте вслух, начав с момента, когда стол был накрыт и все расселись по местам, — посоветовал мне следователь.
— Вообще-то мы не все сразу расселись, все время кто-то вскакивал, а Милу вообще дольше всех ждали…
— Почему?
— Она говорила по телефону из своего кабинета, деловой звонок. Потом… Я помню, что Рудик, наш фотокор, открыл шампанское все же немного раньше, чем Мила кончила говорить, и ему пришлось какое-то время удерживать пробку изо всех сил: шампанское было слишком теплым, прямо из магазина…
— Дальше, — мягко поторопил Потехин, поскольку я умолкла. Легко ему торопить, а вот мне отвечать было нелегко, поскольку всплывшая в памяти в этот момент деталь для Николая Ильича никак не предназначалась!..
Убедившись, что Милка все говорит и говорит, явно испытывая терпение настроившихся на безудержное веселье подчиненных, тетя Валя в какой-то момент покинула свое «именинное место» рядом с пустым стулом, оставленным для заведующей, и тоже пошла к телефону. Разговаривала она, в отличие от Людмилы, недолго. Может, секунд тридцать, и в основном с помощью междометий. После чего вернулась к столу какая-то озабоченная, но сразу нам ничего не сказала. Я вообще запомнила это все исключительно из-за того, что меня, так же как остальных, возникшая из-за всеобщей телефонной болтовни задержка начала раздражать.
Впрочем, как только вернулась к столу тетя Валя, Милка наконец объявилась. Рудик мгновенно хлопнул пробкой, очень ловко не пролив ни капли, и мы дружно сдвинули приготовленные заранее бокалы, выкрикнув хором первое поздравление… Только после этого тетя Валя, допив свою порцию, и сказала насчет сестры — к нашему всеобщему огорчению… Все зашумели, как-то засуетились, несколько человек, не помню кто, но и я в том числе пошли провожать ее. На пороге отдела она остановилась и решительно вернула всех к столу, буквально умоляя не прерывать празднества… А когда все мы расселись вновь, в Милкином бокале уже темнела проклятая «Лидия», бутылку с которой ребята открыли заранее…
— Скажите, — осторожно поинтересовалась я у Потехина, — а в самой бутылке…
— В самой бутылке было обычное вино, без каких-либо смертоносных примесей, — перебил меня он. — Вы что-то вспомнили?
Догадливый, гад! Но если он рассчитывал, что я сейчас начну подетально излагать всю цепочку наших перемещений, то жестоко заблуждался: я не собиралась бросать даже тени подозрения на тетю Валю, намереваясь, вернувшись в контору, предупредить кое о чем и остальных, теперь уже моих сотрудников, а не просто коллег. Хотя вряд ли кто-то из них, озабоченных уходом Валентины Петровны и вскочивших в этой связи со своих мест, мог заметить и тем более запомнить, каким образом «Лидия» попала в Милкин бокал. Что касается меня — я это знала… Видела, поскольку сидела к Людмиле ближе всех. Только попробуй объясни прокурорскому следаку, для которого важны вовсе не люди, а факты, что со стороны тети Вали, обожавшей Людмилу, это было всегдашнее проявление обычной повседневной заботы о своей любимице!.. Попробуй докажи, что никакого цианида она при этом в Милкин бокал не подсыпала — я бы увидела!
Зная, что практически любой алкогольный напиток, от шампанского до водки, Людмила при малейшей возможности запивает этой своей гадостью, тетя Валя, прежде чем уйти, плеснула ей вина: буквально на ходу, после чего чмокнула Людку в щеку и сразу же устремилась к дверям… Именно этой части моих показаний Потехин наверняка не поверит, и тетя Валя, которая и без того сейчас находится в шоке, попадет под подозрение в качестве кандидата номер один… Фиг ему!
— Старалась, как могла, вспомнить, — солгала я вслух, — но почти безрезультатно… Понимаете, когда после своего звонка сестре тетя Валя, выпив с нами шампанское, засобиралась, почти все, кроме Милы, вскочили с мест, поднялась суета, мы огорчились… Несколько человек, не помню кто, пошли провожать ее к дверям отдела, потом вернулись…