У «Венгерской осени» 1956 года была долгая предыстория. В начале XX века Венгрия оказалась в эпицентре урагана Мировой революции. В отсталой многонациональной стране социальное движение сочеталось с сильным национализмом и даже просуществовавшая считанные месяцы советская Венгрия была во многом первым национал-большевистским проектом.

Поражение республики, белый террор и исход десятков тысяч лучших людей страны нанесли непоправимый ущерб левому и коммунистическому движению Венгрии. Начиная с 1920-х годов в стране установилась не только политическая, но и идейная гегемония правых. Подобно другим странам Центральной и Восточной Европы, Венгрия стала ареной действия массовых ультраправых движений. Отличительной особенностью венгерского фашистского движения «Скрещенные стрелы» стала его особая популярность в рабочих кварталах.

Поражение Венгрии во Второй мировой войне и «революция сверху», осуществленная Советским Союзом, не смогли за десять лет изменить вышеуказанные тенденции. Ситуация осложнялась тем, что в правящей ВПТ преобладали люди, долгое время жившие в эмиграции, и евреи. На своих соотечественников они смотрели в соответствии со словами Бертольда Брехта: «Трудно антифашисту жить среди людей, для которых Гитлер виноват лишь в том, что проиграл войну». В то же самое время для националистически настроенных венгров новый режим воспринимался как оккупационный и «невенгерский». Одновременно с этим Венгерская Народная Республика унаследовала от своей предшественницы — Советской Венгрии — политический радикализм и стремление к механическому копированию советского опыта, что привело к ошибкам во внутренней политике и экономике.

Как и в Советском Союзе, начавшийся в 1953 году процесс десталинизации в Венгрии был связан со стремлением бюрократии покончить с ограничивавшим ее режимом пролетарского бонапартизма, персонифицированном в фигуре Матиаша Ракоши. Но, как верно отмечал российский троцкист Иван Лох, для СССР и режимов, созданных по его образу и подобию, процесс внутреннего реформирования представляет наибольшую опасность. Борьба между ракошистами и сторонниками реформ расколола коммунистов, и к 1956 году внутрипартийный кризис превратился в кризис политический.

Мятеж, начавшийся со студенческой демонстрации 23 октября 1956 года, едва не привел к краху ВНР. Если для развала СССР потребовалось пять лет, то Венгрия преодолела этот путь за семь дней. К концу октября в стране сложилось шаткое двоевластие. Формально власть принадлежала сменяющим друг друга правительствам умеренного реформатора из рядов ВПТ Имре Надя. На деле улицы контролировали отряды радикальных антикоммунистов. Это были выходцы из бедной пролетарской молодежи, вдохновленные католической верой, идеями антисемитизма и передачами западных пропагандистских радиостанций.

Воплощением этого противостояния стали фигуры Имре Надя, «венгерского Горбачева», нерешительного бюрократа-оппортуниста, волею случая вознесенного на вершину государственной власти, и духовного вождя мятежа кардинала Йожефа Миндсенти, главы католической церкви Венгрии. С каждым днем Надь терял авторитет в глазах как мятежников, так и руководства СССР. Его падение означало возвышение Миндсенти, единственной фигуры, легитимной в глазах Запада и «повстанцев».

Поворотным моментом в развитии событий стала резня в Будапештском горкоме партии 30 октября 1956 года. После этой трагедии правительство Никиты Хрущева пришло к выводу, что Имре Надь не способен контролировать ситуацию в Венгрии, и речь идет не о реформах, а о правой контрреволюции. 4 ноября советские войска повторно вошли в Будапешт и очистили город от боевиков.

До сих пор многие исследователи и политические активисты видят в будапештских событиях 1956 года социальную революцию против бюрократии ВПТ. Еще в 1930-е годы Лев Троцкий написал, что рабочий класс Советского Союза должен совершить политический переворот и взять власть в свои руки. В 1956 году на основе публикаций западных корпоративных СМИ и текстов таких сторонников мятежа, как Питер Фрайер, многие левые политические активисты пришли к выводу, что в Венгрии имела место неудачная революция, поднятая рабочими, сражающимися за «демократический социализм». Большое значение было придано возникшим в октябре 1956 года советам. Такие неудобные факты, как национал-социалистические традиции венгерских рабочих, антисемитизм, влияние католической церкви, были проигнорированы.

Не менее противоречивым феноменом являлись и советы, которые первоначально организовывались при активном участии ВПТ как противовес оппозиционному студенчеству. После ввода советских войск и разгрома боевых отрядов правых советы оказались единственной площадкой, где сосредоточилась оппозиция. Дальнейшие события показали, что требования рабочей демократии были для советов вторичны. В приоритете стояли вывод советских войск и восстановление буржуазной демократии, которой советы должны были передать всю полноту власти.

Чего стоят лозунги «рабочего контроля» и «сохране-ния промышленности в руках трудящихся», показала в 1989 году победа польской «Солидарности». Социальные, политические и экономические требования этого движения были очень похожи на те, что в 1956 году выдвигали венгерские мятежники. Придя к власти, активисты профсоюза немедленно отказались от социальной повестки и приступили к построению в Польше неолиберального капитализма.

В современной Венгрии события 1956 года до сих пор находятся в центре политических споров. Правые историки удивительным образом совпадают в оценках с советской историографией, утверждая, что в 1956 году Венгрия восстала против коммунизма за традиционные ценности. По их мнению, «коммунистическое» правление продолжается в Венгрии и сейчас, а коммунисты перекрасились в «красных капиталистов» и являются марионетками ЕС. Вынужденные защищаться венгерские социал-демократы, наследники ВСРП, выдвигают на первый план Имре Надя и его сторонников в ВПТ.

Подводя итоги, я хотел бы отметить, что осенью 1956 года Венгрия была охвачена гражданской войной. Если часть партийной и творческой интеллигенции хотела реформировать политическую систему, сложившуюся в конце 1940-х годов, то студенты и люмпен-пролетариат стремились уничтожить коммунистов и установить в стране венгерский вариант национал-социализма. Многие люди опасались возвращения старых порядков, другие пытались сохранить нейтралитет. Наконец, немало венгров поддержало ввод советских войск и новое правительство Яноша Кадара.

Движение, начавшееся 23 октября, радикализировалось, становясь все более и более правым. К концу октября для уличной толпы коммунисты-реформаторы были такими же врагами, как и сторонники Ракоши. Венгерская исследовательница Сёллёши-Жанзе (Szollosi-Janze) определила венгерский фашизм как народное движение угнетенных, возглавляемое «ущемленными элитами»²³⁸. Это определение верно и для 1956 года, но с небольшим дополнением. Если у истоков движения стояли «ущемленные элиты» в рядах компартии, то спустя неделю мятежники уже видели вождя в лице гонимого кардинала Миндсенти.

Современники не слишком расходились в оценках характера венгерского движения. Долорес Ибаррури, знаменитая «Пассионария» испанской революции, сравнила «Венгерскую осень» с франкистским мятежом в Испании, а роль советской армии — с действием интербригад. «По-сектантски безответственное поведение руководства Венгерской партии трудящихся помогло фашистам разжечь контрреволюционный террор»²³⁹. Удивительно, но и испанский каудильо Франсиско Франко был полностью согласен со своим злейшим врагом. Фалангистская Испания стала единственной европейской страной, которая была готова немедленно прийти на помощь мятежникам. 4 октября Франко распорядился отправить «повстанцам» противотанковые средства. Десятки тысяч единиц оружия и боеприпасов должны были быть доставлены на американскую авиабазу в Мюнхене, а затем переправлены на венгерско-австрийскую границу. Но американцы не поддержали эту авантюру, а уже 6 октября каудильо приказал отменить операцию из-за ее очевидной бесперспективности²⁴⁰.

Венгерский мятеж 1956 года был одним из мощнейших контрреволюционных движений «снизу». Он навсегда останется в истории вместе с Вандейским восстанием, движением льянерос в Венесуэле, итальянскими «бригантос», казачьими мятежами на Дону. В то же самое время «Венгерская осень» является частью ультраправой, антикоммунистической традиции, возникшей в Восточной Европе в начале XX века и продолжающейся в этом регионе и по сей день. Толпа, сжигавшая одесский дом профсоюзов 2 мая 2014 года, не слишком отличалась от толпы, расстреливавшей будапештский горком 30 октября 1956 года.

Венгерский историк Петер Кенде видел главное значение 1956 года в том, что мятеж потряс до основания «советскую империю», поколебал политические и философские догмы социализма. Сопротивление венгров коммунизму стало моделью для всех антисоветских движений: «Солидарности», «контрас», афганских моджахедов, которые в конечном итоге одержали победу над тоталитаризмом²⁴¹.