7

Оля

Смиренное кладбище

Вообще-то я не любительница посещать кладбища, крематории, колумбарии и прочие юдоли печали. И даже исторические некрополи — не для меня. Помню, когда после третьего курса я стажировалась в Эрмитаже, мне поручили составить описание римского саркофага с барельефами. С каким же отвращением я это делала! Хотя саркофаг и выглядел художественно завершенным, мне постоянно чудился запах тлена и плесени, исходящий изнутри этого холодного мраморного ящика…

Если бы не Юля с ее профессиональным интересом к захоронениям — никогда бы я на это мусульманское кладбище не пошла!

Впрочем, старинный исламский некрополь мне неожиданно понравился. Он, скорее, напоминал заброшенный сад где-нибудь в Ялте: буйная растительность, изумрудная травка с едва различимыми столбиками надгробий, теньканье невидимых птичек…

— Вообще-то немусульманам посещать их кладбища запрещено, — Круглова сразу же взяла на себя роль чичероне. — Но это касается лишь действующих некрополей, земля которых по определению священна. Старые захоронения, вроде здешнего, — скорее культурные объекты. Главный принцип Турции — лишь бы турист был доволен и оставил в стране как можно больше денег!

Никита внимательно осматривал надгробные столбики, увенчанные каменными чалмами.

— С чалмой — мужские могилы, — пояснила Юля. — В основном это евнухи и янычары. А жены и наложницы похоронены вот под такими…

Брат присел на корточки перед покосившимся каменным надмогильем, поросшим нежным изумрудным мхом. Причудливая арабская вязь, стертая временем, напоминала узоры роскошного персидского ковра.

— Когда-то они были красивейшими женщинами своего времени, — с чувством произнес Никита; заброшенные могилы султанских жен и наложниц явно пробили его на философскую меланхолию. — Они любили и были любимыми. Ревновали, надеялись, разочаровывались, мыли перед сном ноги своему господину… А теперь, всеми забытые, лежат тут.

— Обратите внимание, мавзолей любимой жены местного правителя. — Юля кивнула в сторону небольшого белокаменного сооружения с яйцеобразным куполом. — Когда она скончалась, султан посыпал голову пеплом и три дня отказывался от еды и питья. И даже, по свидетельству некоторых историков, отвергал ласки других жен и наложниц.

— Если бы в Турции вместо саванов использовали гробы, он бы наверняка заказал ей такой, как выпускает ваша фирма, — предположил брат.

— У мусульман идеология похоронного маркетинга совершенно иная, чем у нас, — оживилась Юля. — У нас, по большому счету, гроб заказывается не столько покойнику, сколько для его близких. По крайней мере, среди VIP-клиентов «Московского гроба». Таким образом родственники усопшего демонстрируют окружающим, как они любят и уважают покойного, самоутверждаясь в собственном благородстве. Мол, последнюю рубаху сниму, а покойничка выправлю в скорбный путь по-богатому, ничего для него не жалко, и хороший участок на Троекуровском организую, на главной аллее, и трехметровый памятник из каррарского мрамора… А все потому, что я крут! А уж когда придет мое время, мне похороны вообще в шоколаде организуют… У мусульман совершенно иной подход: покойника, каким бы серьезным человеком при жизни он ни был, хоронят в простом полотняном саване. И на могилы потом обычно не ходят. Потому их кладбища такие заброшенные. И всем хорошо, прежде всего — родственникам усопших: цены на недвижимость даже в самых крупных городах Турции куда ниже, чем в Москве…

— При чем тут недвижимость? — не понял брат.