Выйдя из переулка первым, я продолжил свою прогулку, отдаляясь постепенно от палат. В этой части Кремля, очевидно, прежде жили бояре, приближенные к царю. Во всяком случае, застроены они были именно теремами с большими дворами и высокими воротами. Поглядев на эту средневековую «Рублевку», я собирался было уйти, но обратил внимание на паренька, с трудом волокущего кувшин на перевязи. В таких кувшинах обычно, как это ни странно, носили воду. То есть странно это было для меня, привыкшего, что по воду ходят с ведрами, а для жителей нынешней Руси это было совершенно обычным делом. Несущий воду парень, как видно, совершенно выбился из сил и в изнеможении присел, придерживая руками свою ношу. Не знаю, что меня дернуло заговорить с ним, но я спросил его:

– Умаялся?

Тот, видимо только что заметивший меня, вздрогнул и, не ответив, лишь коротко кивнул. Приглядевшись к нему внимательнее, я увидел, что он невысок ростом, одет нельзя сказать чтобы богато, но вполне прилично. Лицо его было не то чтобы глуповатым, скорее выдавало человека не слишком сообразительного. И слишком голодным он не выглядел.

– Куда путь держишь, добрый молодец? – вновь спросил я его.

– Домой иду, – чуть испуганно отвечал он мне.

– Ты здесь живешь?

– У дядюшки, – последовал такой же короткий ответ.

– Ну ладно, иди, – потерял я интерес к немногословному собеседнику.

– Иду, – с готовностью отозвался тот и сделал попытку подняться на ноги, подхватив при этом кувшин, но тут же со стоном опустился обратно и неожиданно жалобно сказал: – Ноги болят!

– Куда же тебя понесло, такого колченогого?

– Водицы матушке набрать, – последовал ответ.

– А что, больше некому?

– Холопы дядюшкины нерадивы и если он не повелит, то и шагу не ступят. Да еще прекословят всяко и ругаются неподобно, когда он не слышит, – со вздохом поведал мне незадачливый водонос. – А дядя хоша и не откажет, а потом, бывает, попрекает всяко.

– Горе ты мое луковое, давай кувшин, помогу. Куда идти-то?

– Да тут недалеко, – оживился паренек и заковылял, показывая мне дорогу. – Вот тут калитка малая в тыне.

Пройдя сквозь незапертую калитку незамеченными, мы прошли через черный ход в довольно большой терем и, пройдя переходами, скоро оказались в не слишком большой горнице, где нас встретила мать моего нового знакомого.

– Охти мне, Мишенька! – заохала дородная женщина средних лет, одетая во все черное. – Где же ты был, неразумный?

– Матушка, я воды принес, – отвечал паренек со всей возможной кротостью.

– Чего удумал, болезный! Мало ли холопей у дяди твоего, что ты ножки бьешь!

– Не хочу от дяди ничего! – неожиданно твердо ответил Миша. – Мне вот друг помог.