Наследник Ренье III принц Альберт тоже одинок. По его приглашению в Монако гостили и продолжают время от времени гостить самые красивые женщины мира: супермодели Клаудиа Шиффер, Кристиана Лакруа, Наоми Кэмпбэл, Сюзан Эшенгер. Да и принцесс-невест в мире пока еще хватает. Но, похоже, женщины по-прежнему не интересуют принца Альберта. Хотя отец настойчиво призывает его жениться и дать стране наследника, свое сорокалетие принц встречает холостяком…
Но больше всего огорчений и скандалов доставляет Стефани. «Дикий ребенок» превратился, по выражению журналистов, в «ураганную принцессу». Бросив студию Диора, где она занималась рисунком, Стефани становится… моделью: демонстрирует купальники. Она имеет успех и ведущая фирма-производитель сей продукции предложила Стефани выгодный контракт. Пикантность ситуации была, конечно, в том, что модель — принцесса, а протокол династии Гримальди запрещает принцессам публично и высоко открывать ноги (даже если они безупречно стройные как у Стефани). Карьера модели младшей представительницы княжеской династии так и не состоялась: отец потребовал прекратить эту затею.
Своенравная Стефани «в отместку» уезжает в Америку и шокирует семейство новой, еще более экзотической «затеей» — становится поп-звездой. Выступает в Лос-Анджелесе в дискотеке Марио Жутара (с которым заводит очередной роман). Выпускает и диск, который разошелся в Европе невиданным тиражом. «Любовь, как ураган, все унесла с собой», — слегка задыхаясь, пела Стефани. И эти слова были о ней самой, о жизни «ураганной принцессы». Ее первая любовь с Полем Бельмондо длилась три года. И отец (сам женившийся на актрисе) начал строить матримониальные планы относительно союза своей дочери с актерским сыном. Да и сам Поль был не против. Но Стефани неожиданно бросила его — ради сына другой французской звезды, Алена Делона. Но Энтони Дэл он тоже не успел утвердиться в роли жениха. Его сменили Ален Прост, Кристофер Ламберт, американский молодежный идол поп-музыки Роб Лоу. Потом «любовь, как ураган» несла принцессу Стефани в объятия иных рок-звезд и модельеров, актеров и… аферистов. Тот. же Марио Жутар, в чьей дискотеке началась (и закончилась) певческая карьера принцессы Монакской, был ранее судим за сексуальные преступления. А Жан Ив Люфер, дизайнер, с которым даже состоялась помолвка Стефани, незадолго до свадьбы был уличен в сомнительных аферах, сделавших невозможным этот брак.
Успокоение «ураганная принцесса» нашла в объятиях своего… телохранителя. Когда Его Величество Ренье III обнаружил, что парень слишком «буквально» исполнял свои обязанности, было уже поздно: Стефани ждала ребенка. А еще через год родила и второго. Три года любовники прожили вместе. Даниэль Дюкруэ, красавец-атлет, с внушительной татуировкой на груди, в ковбойских сапогах и золотых цепях, приносил, по словам Стефани, мир и безмятежность в ее душу… В конце концов, смирился с этим мезальянсом и князь Ренье. Он дал дочери разрешение на брак. Но не успел пережить сей скандал, как разразился новый. Лишь тринадцать месяцев продолжалась счастливая семейная жизнь его младшей дочери. После чего, развернув однажды утром газету, князь увидел фотографии зятя, да какие! Даниэль… предавался любви со стриптизеркой Фили Гутман на вилле недалеко от Монако. В костюме Адама и в весьма откровенных позах… Эти снимки мгновенно обошли весь мир. И хотя Даниэль проклинал свое «безумие», грозился отомстить коварной искусительнице, умолял Стефани простить его, так как вовсе не собирался изменять любимой жене, просто бес попутал, его судьба была решена. Честь короны не может простить таких унижений. Честь короны выше семейного счастья Стефани, которая, после нескольких дней рыданий, готова была поверить, что стриптизерке хорошо заплатили, чтобы она разрушила ее брак с любимым мужем, что все это «подстроили» ее недруги (а, может, и с подачи папы-князя, который не может смириться с этим неравным браком). Удар нанесен не только по чувствам принцессы, но и по престижу всей монаршей фамилии. Потому развод — неизбежен. Даниэлю Дюкруэ предписано покинуть пределы княжества Монако (выделив ему ежемесячное пособие в 4 тысячи долларов, при условии, что он нигде и никогда не будет разглашать информацию о своей жизни с принцессой). А Стефани, как и ее старшая сестра, остается одна с двумя детьми…
Вот при таких жизненных обстоятельствах встречает старейшая европейская монархия свой 700-летний юбилей.
Вельможным и богатым, а доходы дома Ренье III слишком внушительны даже по королевским меркам — судьба отпускает не так много счастья. И подданные мини-княжества по-человечески сочувствуют своему монарху и его детям. Что ни говори, нелегкая им выпала судьба. Потерь и разочарований хватает с лихвой. Наверное, поэтому так старается народ Монако скрасить эти потери искренней любовью к стареющему князю Ренье и его детям. Поэтому и юбилей династии — личный праздник для каждого жителя княжества Монако.
ВНЕБРАЧНАЯ, НО ЛЮБИМАЯ ДОЧЬ ПРЕЗИДЕНТА МИТТЕРАНА
Она удивительно похожа на отца. Тот же взгляд, внимательный и одновременно с хитринкой. Она так же, как и он, щурится, и тогда ее лицо неожиданно становится серьезным. Говорит, что журналисты и приближенные к экс-президенту Франции давно знали о ее существовании. Но словно какоето табу мешало им говорить о существовании незаконно рожденной дочери. Не хотели портить репутацию президента? Даже журналисты из оппозиционно настроенных средств информации не затрагивали эту тему. Впрочем, Франсуа Миттеран старательно хранил свою тайну. И сам приподнял ее занесу лишь в последний год своего президентства, после того, как узнал о смертельной болезни и перенес две тяжелейшие операции. По-видимому, он решил навести порядок в своей жизни и внести полную ясность в последнее, отпущенное ему судьбой время. Кстати, именно тогда, в больнице, супруга Франсуа Миттерана Даниель впервые увидела и познакомилась с двумя женщинами — дочерью и матерью, которые так же, как и она, тревожились о здоровье президента. И тогда журналисты узнали всю правду. Журналист Филипп Александр, написавший книгу о прошлом французского президента, утверждает, что он является такой значительной личностью в истории Франции, что даже при жизни заслуживает того, чтобы издавались тома исследований его биографии. А что касается его внебрачной дочери, ее имя Мазарин, — это тоже часть его жизни, которая оказывала немаловажное влияние на поступки президента. Тем более что сам Франсуа Миттеран никогда не отказывался ни от дочери, ни от ее матери Анны. Правда, о ней по-прежнему пишут мало.
Известно лишь, что это очень образованная женщина родом из Жиронды. Франсуа Миттеран всегда заботился о них и считал своей второй семьей, а не случайной связью. В 78 лет он имел очаровательную 20-летнюю дочь, милую, добрую, очень умную. Миттеран любил ее беззаветно и преданно, хотя она и была незаконной. У них с Даниэль были только сыновья. Кстати, старший из них, Жан-Кристоф, был разгневан, когда столкнулся с ней лицом к лицу в больнице. Он заявил тогда: «Пока отец сам не представит ее нам, я не хочу ничего о ней знать!» Но Франсуа Миттеран молчал и скрывал, потому что считал, что это недопустимо для президента, если такое неприемлемо даже в кругах провинциальной буржуазии, откуда он происходил. И в то же время, очевидно, испытывал угрызения совести перед умной девочкой, которая была вынуждена жить в тени, не имея возможности сказать, кто ее отец, чтобы гордиться им. Но с 1993 года Миттеран больше не прятал дочь от окружающих. Они стали регулярно обедать вместе в кафе, в одном из богатых кварталов Парижа. Она стала появляться и на официальных приемах на самом высоком уровне. И тогда журналисты решились наконец сфотографировать Мазарин и рассказали о ее существовании. Мать и дочь все время жили при президентском дворце, имели охрану, и поэтому, решили журналисты, налогоплательщики имеют право знать, кто содержится на их деньги. Кроме того, посчитали журналисты, и дочь, и ее мать имели на президента такое же влияние, как и его законная семья, что, несомненно, отражалось и на государственных делах.
Снятые тайком фотографии девушки произвели эффект бомбы, разорвавшейся в нужное время и в нужном месте. Мазарин сама согласилась на встречу с журналистами и даже пообещала им дать интервью…
ГЕРЦОГИНЯ ЙОРКСКАЯ: ОТКРОВЕНИЯ БЛУДНИЦЫ…
Влюбчивыми короли бывали, но чтобы отречься от престола… Так что королевский разврат — добрая английская традиция, правда, в двадцатом веке он лишился ярких красок. Королева Елизавета вне подозрений, хотя разные бывали слушки о ее муже герцоге Эдинбургском. Зато детишки с избытком скомпрометировали благопристойный фасад династии. Весьма возбудили публику ныне разведенные принцесса Диана и принц Чарльз, почти открыто жившие на стороне. О Диане по рассказам ее любовника — королевского гвардейца и главного конюха — уже сложили книгу. И вот книга «Моя история» Сары, герцогини Йоркской, бывшей жены другого братца, принца Эндрю, жертвы суровых нравов и интриг, милой простушки, любящей вволю поесть и страдавшей от заорганизованности быта королевского двора. Ниже приводится отрывок из бестселлера Сары, в нем описана осень 1992 года, когда она проводила время в кругу королевской семьи в шотландском замке. Только что газета «Дейли миррор» опубликовала пляжные фотографии: герцогиня Йоркская (без лифчика) и рядом миллионер Джон Брайан…
«О сне не могло быть и речи. Я прихлебывала бренди, сидя в своей спальне. Чувствовала себя как подсудимая, уже признанная виновной. Наутро я не смогла появиться перед семьей, и Эндрю спустился к завтраку один. Королева и герцог Эдинбургский завтракали у себя наверху, но братья моего мужа Чарльз и Эдвард и сестра Анна вместе с детьми были в столовой. Каша остывала, так как взрослые с любопытством рассматривали страницу «Дейли миррор». Заметив вошедшего Эндрю, они отложили газету — неприлично разглядывать фотографию почти голой жены своего брата, — но следили за его реакцией. Эндрю сделал вид, что его больше всего интересуют результаты матчей в крикет, а после завтрака принес экземпляр «Дейли миррор» в мою комнату. По фотографиям, ярким и красноречивым, можно было судить, что моя дружба с Джоном Брайаном вряд ли была платонической.
Однако меня ожидало более ужасное испытание: я должна была предстать перед лицом особы, с любезного соизволения которой я пребывала в замке Балморал, — моей свекрови, — и мне меньше всего хотелось огорчить именно ее. Королева была в бешенстве. Гнев ее меня глубоко ранил, ибо я знала, что он был полностью обоснован. Я сделала реверанс и вышла по протоколу, затем поднялась в спальню моей подруги Дианы. Она не могла ничего сказать, но была полна участия ко мне. В течение дня я виделась со всеми членами королевского семейства и извинялась перед каждым. Все были очень любезны и снисходительны, даже принц Филип, человек довольно суровый, пытался меня утешить. Все знали, что меня не первую из членов королевской семьи уличили в совершении неблагоразумного поступка.
Три дня спустя бульварная пресса подняла еще один скандал. Был расшифрован двадцатиминутный телефонный разговор Дианы с ее другом. Стало ясно, что следили не только за мной. Я поднялась в ее комнату и поблагодарила за то, что она сменила меня на первой газетной полосе. Это была наша горькая шутка.»
Диана знала Сару с юных лет. Это она посадила Сару рядам с Эндрю на ленче в Виндзорском замке я 1985 году. После шести месяцев ухаживания Эндрю пригласил Сару на встречу Нового 1986 года в королевском замке Сандрингхэм в Норфолке. Но хотя ее отец обучал принца Чарльза игре в пало и Сара выросла совсем рядом с Виндзорским замком, никто никогда не думал, что Эндрю полюбит эту веселую, беззаботную девушку.
«В Сандрингхэме я впервые попала в королевскую семью. Я потратила четыре часа на то, чтобы совершить полуторачасовую поездку туда. Остановившись у местной пивной, переоделась в более приличное платье и подумала: а не выпить ли мне чего-нибудь? Мне нужно было как-то успокоиться. Может быть, немного водки, от нее, кажется, не так пахнет… Остановилась на джине с тоником.
Мне предстояло поздороваться со всей семьей в огромной гостиной. Мое появление было под стать всему этому величию. Едва Эндрю подал мне бокал, как я тут же споткнулась о ножку рояля и содержимое выплеснулось на стоящую рядом софу. Затем я сделала реверанс и поклонилась королеве, матери моего друга, но нечаянно толкнула одну из ее собачек. Это было легкое прикосновение, но собаки породы корги очень нежны и легко возбудимы. Они подняли лай, как на королевской псарне.
Потом мы встретились с Эндрю в замке Флорз в Шотландии. В ту ночь шел снег… Я не слишком удивилась, когда Эндрю сделал мне предложение, и приняла его с радостью. Но королева в то время совершала поездку по Азии, и он не мог получить разрешения на наш брак в течение трех недель. Это, конечно, была формальность, но таков закон. И мы решили, что помолвка останется пока нашим личным секретом.
Лишь вернувшись в Лондон, я поняла, что значит быть самым обыкновенным человеком и вдруг, буквально в одно мгновение, попасть в водоворот общественной жизни. Фотокорреспонденты дежурили у моих дверей каждый вечер, когда я ехала в офис, за моим автомобилем следовал эскорт из пяти-шести машин и пары мотоциклов. Я не обращала на это особого внимания, иногда это даже нравилось. Мне нечего было скрывать. Да, я простая провинциальная девчонка. И я полюбила удивительно приятного молодого человека, который оказался принцем. В те беспокойные дни, до моего бракосочетания, прессу очень занимало существо по имени Ферги (девичья фамилия Сары Фергюсон, сокращенно «Ферги». — Перев.). Но когда Эндрю был рядом со мной, я чувствовала себя легко и спокойно. Никогда раньше не была так уверена в себе.