Павел I родился 20 сентября (1 октября по новому стилю) 1754 года. Кто был его отцом, трудно сказать. При известной влюбчивости Екатерины II никто не может поручиться за то, что она жила с одним мужчиной. Правда, ее главным любовником за время беременности перед рождением Павла был камергер ее мужа Сергей Салтыков, но не может подлежать сомнению, что под влиянием царицы Елизаветы Петровны и окружавших Петра III царедворцев и Петр III находился в интимных сношениях со своей женой. Петр III, видимо, был не совсем бесплоден, ибо до рождения Павла Екатерина два раза не донесла плода и родила преждевременно.
Екатерина вполне справедливо опасалась, что ее преждевременные роды могут навести ее врагов из придворных Петра на мысль устранить ее от трона и подучить придурковатого Петра III жениться на одной из его возлюбленных. Ведь два дня спустя после знакомства со своей невестой Петр без всякой застенчивости заявил ей, что он обручился с ней, только уступая просьбам своей тетки-императрицы, но что он на самом деле влюблен в фрейлину Лопухину, на которой, собственно, и намеревался жениться, а через две недели после свадьбы он беззастенчиво заявляет своей жене, что фрейлина Карр куда как красивее Екатерины и что он поэтому влюблен в нее. Впоследствии Петр считал необходимым даже щеголять своими супружескими неверностями.
Так, достоверно известно, что он зачастую приходил совершенно пьяный в спальню Екатерины и, еле стоя на ногах, будил ее только для того, чтобы сообщить ей о каких-либо новых своих похождениях, о преимуществах и красоте той или другой своей новой фаворитки, а, расстроив и отколотив свою жену, ложился преспокойно в свою кровать и моментально засыпал в самом игривом настроении духа. Французский посланник Бретейль доносит в 1762 году своему двору, что Петр III, будучи наследником, прямо-таки угрожал Екатерине, что он поступит с нею, как Петр I со своей женой, то есть пострижет и упрячет ее.
У семи нянек дитя без глазу, говорит русская пословица. Так и вышло с воспитанием Павла I. Это был болезненный, слабый мальчик, и если его физическое воспитание стояло ниже всякой критики, то его нравственное и умственное было совсем омерзительное.
Шести лет его уже взяли в оперу, где давались французская трагедия «Митридат» и балет, и шести лет он сидел за придворными обедами и принимал иностранных посланников в особых аудиенциях!
Но ужасом преисполняется душа всякого русского патриота при известиях о тех положительно искусственных усилиях испортить воображение отрока чтением безнравственных книг, сладкими и чрезмерными яствами, зрелищем безнравственных пьес, а главное, бесстыдными беседами и разговорами в присутствии ребенка. Рано, очень рано стремились направить Павла на путь порока и разврата!
Павлу позволялось читать все без разбору, и так как его научное образование было совершенно ложное и при изучении «права и подобных государственных наук» он лишь скучал, то он с тем большею страстью предавался чтению книг, раздражающих половую и нервную систему. Так, ему давали читать «Жиль Блаз», на любовных сценах останавливали его особенное внимание.
Павел был очень впечатлительный мальчик, неудивительно поэтому, что подобного рода книги разгорячили его воображение и очень рано пробудили в нем неопределенные чувства и страстные желания похоти, а его окружающим и придворным это искусственное половое раздражение невинного ребенка доставило особое удовольствие.
Испорченные до мозга костей развратники умилялись наивным возбуждением мальчика, и старая блудница Екатерина сама вызывала похотливые чувства в своем сыне. Так, будучи раз вместе с ним в Смольном монастыре, она шутя спросила наследника, не хочет ли он поселиться среди этих девушек, а в театре она пожелала узнать, какая из актрис ему более нравится, а затем какая из ее фрейлин.
Известно, что сластолюбцы чувствуют особое наслаждение в развращении и растлевании невинных детей. Итак, мы видим, что фаворит Екатерины граф Григорий Орлов, мечтавший о возведении на престол сына своего Бобринского, прижитого с Екатериной, предлагает Павлу посещать фрейлин ее величества, живших во дворце, а фрейлины в свою очередь были выучены — да их, впрочем, едва ли надо было научать — влиять в указанном смысле на молодого великого князя. Когда Павел высказал опасение, что мать рассердится, Екатерина восторженно разрешает ему это. И вот он отправляется к фрейлинам; лицо его возбужденно сияет, его сопровождают его воспитатель Панин и граф Орлов. Они посетили всех фрейлин — иную он позволил себе пощупать, иным он пожимал страстно руки, — и когда он вернулся в свои покои, он разлегся на диване, предаваясь сладким мечтам о запрещенной любви.
Понятно, что визиты не ограничились одним этим разом и повторялись затем без всяких провожатых.
Но на что был способен 12-летний мальчик, физически едва развитый? Конечно, серьезных последствий его похождения иметь не могли, ими только имелось в виду вызвать раннее пробуждение страстей в мальчике.
В 1765 году дали ему разыграть целую историю детской любви с фрейлиной Верой Щоглоковой, дочерью той Щоглоковой, которая в свое время была назначена в надзирательницы к Екатерине, — онанизм воображения был готов.
Екатерина под предлогом испытания мужеспособности Павла сводит его в 1768 году, то есть когда ему только исполнилось 14 лет, с женщиной, и восторг ее не знает пределов, когда от этого мальчика рождается сын.
Женщина, которая растлила 14-летнего мальчика, была Софией Чарторыйской и находилась на 22-м году своей жизни. Эта София Чарторыйская была из очень хорошей семьи; ее отец был сенатором, и она была замужем за флигель-адъютантом Петра III Михаилом Чарторыйским. После смерти мужа она, еще очень молодая женщина, переиспытала по обычаю женщин екатерининского двора многих мужчин, и, наконец, Екатерина свела ее со своим 14-летним сыном. Плодом этого сожительства был мальчик, которого назвали Семеном Великим и который жил до 8-летнего возраста в покоях Екатерины, где она его всем показывала как молодцеватый плод ее ребенка, результат мужских сил Павла. Семен Великий, впрочем, как и многие незаконные дети от высокопоставленных лиц, умер в молодости.
Внезапная смерть Павла на всю жизнь испугала Александра, и воспоминание об этой смерти настолько сильно и в продолжение всей жизни влияло на него и мучило его, что одно время многие были убеждены в том, что эта смерть не обошлась без участия Александра. Спасение от этих ужасных воспоминаний Александр находил в мистериях религиозного мистицизма, все добрые начинания, которые он имел в виду для блага своей родины, были забыты, все идеалы его полиняли, и земные желания его исчезли.
Мечтательница баронесса Крюденер после бурно проведенной молодости бросилась в объятия религии и мистицизма; в бурные времена начала нашего столетия она приобрела на своих современников, даже на самых высокопоставленных, такое сильное влияние, которое в настоящее время кажется нам необъяснимым. Император Александр совершенно отдался и подчинился этой женщине, и влияние ее на него было столь сильно, что все свои решения, даже государственного характера, он принимал лишь после молитв.
И в то время как Александр отдался религии, управление государством всецело было предоставлено таким любимцам его, как Аракчеев. И хуже всего было то, что этот самый Аракчеев был вовсе не самостоятельным человеком, а куклой в руках его многочисленных любовниц, перед которыми, однако, унижались самые высокопоставленные лица империи.
Точно таким, как его отношение к государству, было и отношение Александра к его супруге Елизавете Алексеевне. Вначале казалось, что брак этот будет из счастливых. Но непостоянство и потребность в страстной любви потянули наконец Александра к другим женщинам, так что в конце концов оба супруга жили совершенно отдельной и даже уединенной жизнью. Любовные похождения Александра были чрезвычайно многочисленны, и в чувствах своих он был весьма непостоянен. Но наконец его пленила одна женщина настолько сильно, что он остался ей верен в продолжение всей жизни. То была жена друга молодости Александра, Дмитрия Нарышкина. Некоторое время серьезную конкуренцию Нарышкиной составляла графиня Бобринская, и из этой связи Александра происходит польский род Варпаховских. Но в конце концов всех соперниц победила Нарышкина.
Мария Антоновна Нарышкина была от рождения полькой, дочерью князя Четверинского, который в 1794 году во время варшавских бунтов был повешен народом. Еще очень молодой девицей ее выдали замуж за любимца Александра I, за Дмитрия Нарышкина. Как только государь увидел ее в первый раз, он смертельно влюбился и немедленно добился успеха у Нарышкиной. Говорят, что в один прекрасный день, когда император был в отличном расположении духа, он назначил Нарышкина обер-егермейстером со словами, обращенными к супруге обманутого мужа: «Так как я ему поставил рога, то пусть же он теперь заведует оленями».