Рядом с Рагдаем появилось несколько варягов в броне и шлемах, а перед ними стояли избитые люди, два лучших княжеских разведчика и патер Стефан, лицо которого было превращено в кровавое месиво. Варяги на миг застыли, а затем вместе с пленниками, которых казнят позднее, ушли в темноту, и витязь трёхголового божества снова обратился к князю:

– В последний раз предлагаю, Вартислав. Сдавайся.

– И что будет, если я выйду?

– Допросим тебя, а потом прикончим, быстро и без мучений. Обещаю. А воинов разоружим и пешком в Грифиц отправим, чтобы рассказали твоим братьям, кто и за что тебя убил. Если нет, то смерть примут все.

Вартислав оглянулся на своих воинов, часть из которых наверняка желала, чтобы князь принял предложение Рагдая. Но ответ Грифина был всё тем же:

– Нет. Будем биться.

– Это твой выбор.

Витязь равнодушно пожал плечами, а князь махнул назад рукой:

– Подстрелите его!

Щёлк! Щёлк! Дзан-г! Дзан-г! Сразу три арбалета и несколько луков отправили свои стрелы в язычника, но тот словно ждал этого. Лёгким, грациозным прыжком он ушёл с линии стрельбы, а затем в его руке оказался клинок. Взмах! И последний метательный снаряд отлетел в сторону.

– Глупец ты, Вартислав! – Голос отступившего в темноту витязя услышали все, точно так же, как и его следующую команду: – Всем быть наготове! Начинаем!

Некоторое время ничего не происходило, а потом раненый дружинник, который поминал недобрым словом патера Стефана, просипел:

– Княже, за стеной какой-то шум.

Сотник Лауде, Вартислав и ещё несколько человек приникли к глухой стене, которая выходила на поляну за деревенькой. Там двигались люди, слышался говор и глухой стук. Что делают враги, было понятно всем. Дружинников и князя собрались подпалить, и помешать бортничанам не было никакой возможности, разве только приказать стрелкам на крыше попробовать достать поджигателей.

– Стрельцы! – Вартислав поднял голову к проёму в потолке. – Не зевать! Бей!

Лучники и арбалетчики выстрелили в темноту, но безрезультатно. Они попробовали подойти к самому краю крыши, и тут же со стороны поля ударили стрелки язычников, которые видели христиан, словно бой происходит днём, и дружинники потеряли сразу троих. В итоге от перестрелки пришлось отказаться, а спустя несколько мгновений под стеной разбили несколько больших горшков с топлёным свиным жиром. Снова затишье, а затем в кучу хвороста метнули факел.

Пламя разгоралось очень неохотно, так как земля, хворост и стены были сырыми. Но вскоре огонь добрался до жира, поджёг его, и к тёмным небесам взметнулся столб пламени. Стрельцы на крыше были вынуждены спуститься, но стена стала тлеть, и помещение быстро наполнялось дымом. Князь, который не был трусом, встал возле двери, приказал своим людям приготовиться к бою и дал последнее наставление:

– Сейчас пойдём на прорыв. Шанс есть. Хоть кто-то, два-три человека, но уцелеет. Самое главное, не разбегаться раньше времени и держаться вместе. Пробиваемся к правому выходу, что ведёт к Грифицам. Идём по дороге. Убиваем всех, а за околицей рассыпаемся. Вперёд!

Князь резко вскинул вверх клинок, дождался боевого клича воинов и во главе дружинников выскочил на освещённую пожаром площадь. Язычников не видно, бунтовщики, как и все злодеи, предпочитали прятаться во тьме, и Вартислав направился к выходу из Бортничей. Тут же с крыш и соседних домов в дружинников вновь полетели стрелы, и немало воинов свалилось наземь. Однако их никто не подбирал. Воины, князь и сотник Лауде торопились поскорее вырваться в поле. Но дорогу им, как они того и ожидали, преградили враги, которых было всего десять человек. Витязи Триглава, а это были они, стояли молча. Князь и его воины на миг замерли. Стрельба прекратилась, видимо, кто-то из бунтарей отдал такую команду. Все дружинники, кто ещё был на ногах, сбились в бронированный клубок из двадцати человек, прикрылись щитами, ощетинились клинками и пошли на свой последний прорыв.

Рагдай и его братья стояли на месте, и, когда расстояние между противниками сократилось до нескольких метров, он выкрикнул: