Попаданец на всякий случай посмотрел на тот край поляны, где мрачная лесная колдунья, как она выразилась, «окончательно упокоила» обезглавленные останки врага. Однако, там эффект получился ровно обратный: несмотря на то, что Ница заставила корни деревьев сначала буквально разорвать слой почвы, а потом сомкнуть назад, потревоженная трава не только не увяла, но вымахала вдвое всего за ночь! Жизнь радостно торжествовала над смертью, не оставив недожженым остаткам сплетения тёмного духа и человеческой души даже малейшего шанса на новое перерождение. И устраивать погребальный костер, на который потребовалось бы пустить пол-рощи, не пришлось. По-хорошему, с головой волколака стоило поступить также. Но кто тогда поверит, что тварь уничтожена тремя отнюдь не витязями?

— Душа у покойника черна была едва ли не сильнее, чем у нечистого духа. За ночь разъело наговоры, вот же гадость! — с отвращением констатировала подошедшая молодая ведающая, проснувшаяся от того же «будильника». — Придется мне это взять. Буду подновлять колдовство каждые три часа, пока не донесем.

— Эх, жалко, её как тыкву не порезать ломтиками, — как-то даже мечтательно прищурилась кошкодевушка. — С каждой из окрестных деревень стрясли бы награду… И еще с парочки по дороге дальше, может, прокатило бы…

— Хозяйку гостевого двора, ты, конечно, не слушала, — попеняла подруге Ница, поморщившись отнюдь не от запаха. — Награду староста дать должен, из деревенских накоплений, ему за это потом княжеское мыто спишется. Потому что дружину не пришлось беспокоить да гонять по лесам-полям-болотам. Да только принять такой трофей лишь ведающая княжеская может. Мол де обычный человек вовсе и не обязан голову нечисти от какой другой отличить.

— Напридумывали всякой ерунды, — раздраженно дернув хвостом, вынесла свой вердикт Мява. — Аж слушать противно. Айда снедать!

Как по команде опустив взгляды к мешку с головой, ведающая и попаданец слегка позеленели, и дружно же рявкнули:

— Нет!

В ответ звероухая лишь насмешливо фыркнула.

Перед самым уходом с «гостеприимной» поляны, лесная ведьма аккуратно сняла тряпки, которыми перевязала рану на руке Степана. Невесть как собранные девушками в темноте листья и травы, наскоро перетертые в кашицу, смогли затянуть рану. Не особо страшную — скорее царапину в окружении ссадин: студент вчера даже не сразу почувствовал, что волколак его не просто уронил. Теперь же на месте былых повреждений красовался свежий шрам, выглядящий, честно говоря, куда неприятнее, чем само ранение.

— Зато рука не отсохнет, — правильно поняв выражение лица спутника, грубовато возразила Ница. Подумав, она через силу признала: — Была бы книга при мне и запасы — так и следов не осталось бы… Извини.

— Такая опасная царапина? — Степе от одного тона стало не по себе. А потом он вспомнил легенды про укус оборотня из родного мира. Во время путешествия на лодке как-то к слову пришлось, отчего Мява хихикала до самого вечера, поминутно предлагая «маленький кусь, чтобы уши выросли!» И вот теперь до студента вдруг дошло, каких звероморфов имели в виду древние сказители! — Я что, сам таким мог стать?!

— Точно нет, — покачала головой ведающая. — То путь злых и слабых душ — сдаться одержимости, а ты… куда сильнее внутри, чем я думала. Но все же не настолько, чтобы на одной воле одолеть скверну, обернув внесенное себе на пользу. Промедли мы хоть немного… Пришлось бы десницу отнять. А поздней осенью, ранней весной или зимой — пришлось бы рубить сразу.

Парня ощутимо тряхнуло от таких откровений.

— А если не конечность пострадает, а тело? — вырвалось у него, потому что ответ он знать не хотел.

— Лихорадка, долгая, сжигающая жир и мясо до самых костей. Коли выдержать и не помереть — перекосит на один бок. Или ноги отнимуться. Или горб вырастет — это с какой стороны рана была, — поспешила просветить своего «котенка» добрая Мява.

— И что, неужели ничего нельзя сделать?! — Отчаянную попытку Степана хоть как-то вызнать о «лекарстве» можно было понять. Совсем не ту информацию на него вывалили, после которой можно спокойно спать по ночам.

Девушки переглянулись, и оборотень совсем другим тоном медленно проговорила:

— Ежели вдруг так окажется, что воля у тебя сильна, как у князя-богатыря из легенд, то… Говорят, злую волю духа тёмного можно не просто в себе уморить, а покорить. Поменять. Частью себя сделать, своей души. Так и появились племена способных оборачиваться.

И пока попаданец переваривал откровение, кошкодевушка вдруг неожиданно выдала:

— И я была не права, когда заругала тебя за драку. Не вмешайся ты вчера вечером — Ничке бы еще как досталось! Да и мне тоже… Надо только тебе оружие подходящее подобрать, Стёпа.