Да, на эту сумму в Питере ничего не купишь. Но Северских за комнату она устроила, и они приглядели квартиру в поселке Дружная Горка, это в направлении Луги. Света оживилась.

– Ну вот, сходи в риелторскую контору и приценись к подобным местам, желательно поближе к железной дороге, чтобы на работу в Питер ездить. Новое жилье, новая работа – и жизнь продолжится!

На этой жизнеутверждающей ноте мы вышли из дома и разбежались: я – на работу, почти уже бывшую, она – к риелторам. Права Инка: как бы ни было хреново, всегда найдется, кому хуже. А послушаешь такого бедолагу – и свои неприятности кажутся мелкими.

К концу рабочего дня Света зашла за мной. Она даже съездила в поселок и осмотрела несколько квартир. Правда, до станции там пять километров…

Я договорилась на работе, что несколько дней меня не будет, и мы поехали в Мурманск. Как мы ходили по городу и понемногу меняли на доллары полученные в банке рубли – это отдельная песня. Удивительно, но все обошлось, и с широкими поясами на теле, у меня – потолще, у Светы ввиду ее стройности – потоньше, мы поздним вечером вернулись в Питер. Страх напал на нас на вокзале. Взять такси побоялись и решили идти пешком. Оставив вещи Светы, которые мы собрали в четыре здоровущие сумки, в камере хранения, пошли. Обошлось, никто на нас не напал. Дома я показала бабушки Катин тайник. Когда меняли батареи, работяги умудрились развалить полстены. Они замазали это безобразие раствором, состоящим, в основном, из песка, и через некоторое время кирпичи вывалились. Бабушка Катя эти кирпичи стала использовать для хозяйственных нужд, а дыру закрывать куском штукатурки. За этажеркой трещина в стене была не видна. С тех времен в тайнике лежал узелок с бабушкиными сокровищами: золотой нательный крестик с гравировкой «1862», старинная позолоченная серебряная десертная ложка, порванная трехзвенная золотая цепочка, кулон с утерянной подвеской, серебряная конфетница и золотое траурное кольцо. Все это было сложено в полотняный мешочек. Реликвии я вытащила и положила на этажерку, а пояса с деньгами запихнула в тайник. И мы завалились спать.

Утром Света разглядывала бабушкины сокровища.

– Что за крышечка на колечке? – спросила она. – Для яда?

– Это траурное кольцо. На нем реликварий – место для хранения волос покойного.

– Ф-фу, – отбросила она кольцо.

– Напрасно ты брезгуешь, это очень распространенный обычай в XIX веке. А кольцо это по легенде не может быть ни продано, ни отдано, оно все равно вернется в семью.

Я кинула ложку в ящик со столовыми приборами, конфетницу выставила на этажерку и положила туда коробку с кольцом, прочую мелочь ссыпала в шкатулку с пуговицами.

На обед я прибежала домой. Света собиралась посетить еще несколько перспективных мест, а мне нужно было съездить в наш головной офис. Зашла Инка со своим ухажером, я пригласила их пообедать, Света махнула рукой и убежала. После обеда мы вышли на тротуар, и тут включился мой нос. Ну что ты будешь делать?

– Ой, – сказала я. – Придется вернуться!

Инка хихикнула:

– Иди, моя болезная, мы подождем.

Я влетела в комнату, вытащила пояса, сунула их в пакет и побежала догонять Инку. Они проводили меня до метро, и мы разъехались.

Вернулась я позже обычного. Открыла входную дверь и остолбенела: в коридоре, вечно погруженном во мрак, горел свет, пол был затоптан, дверь в мою комнату распахнута. Я дошла до двери на полусогнутых и чуть не упала: все в комнате было перевернуто, мебель порушена, вещи валялись на полу. Стена с тайником разворочена. На диване сидел милиционер.

– Вы хозяйка? – спросил он.

– Да, – прошептала я, привалившись к двери.

– Ну, не расстраивайтесь вы так, все живы, – сказал он. – Навскидку можете сказать, что у вас пропало?