– Она исчезла.

Ну, понятно. С глаз долой – из сердца вон. Исчезла она не в диких степях Забайкалья, а в Ленобласти. И с чего же возник у них интерес к бастарду? Законной дочери потребовался донор для пересадки печени. Ребенка мне, конечно, жалко.

– А сами?

– Мы всей семьей двадцать пять лет назад желтухой переболели. Ирина, невестка, тоже в качестве донора не подошла.

– И тогда вы вспомнили о невостребованном внуке.

– Ну да. Подло это выглядит, да? Врач посоветовал поискать среди родственников. А у меня не то что родных, но и двоюродных братьев и сестер не было. Тут и подумали: а вдруг Ольга все же родила?

Оказалось, что их несостоявшаяся невестка давным-давно вышла замуж за финика и убыла в процветающую Европу. А мальчик рос у деда с бабкой, и теперь уже учится в Питере. Бабка встретила несостоявшегося зятя в штыки, плюнула ему вслед, но институт, в котором учится внук, назвала. А вот ее внук встретил отца вежливо, но холодно. На предложение материальной помощи дал такой же вежливый, но решительный отказ. Мол, были сложности в детстве, но детство кончилось. Он подрабатывает, ему хватает. Пришлось рассказать о своем горе. И вот тогда парнишка засмеялся. Он так хохотал! Потом открыл дверь и сказал, чтобы незаконный папаша больше не показывался ему на глаза. Еще и подтолкнул!

– М-да, примерно это я и имела в виду, когда говорила, что интересами незаконного родителя можно пренебречь без урона для чести. Трансплантация печени очень опасна для донора. Это не костный мозг, там чуть поболит, как от ушиба – и на второй день можно на работу выходить. Не удивляйтесь, я много об этом читала, у меня сводный брат очень тяжело болел.

Ефрем горячо заинтересовался. Но я сказала, что заболевание у него было другое, была операция в Германии, а пересадка костного мозга была ей предшествующей. Нет, не я была донором, а его родной отец. Конечно, если бы предложили стать донором мне, я бы согласилась. В моем случае на мне висел дочерний долг, и отказ выглядел бы свинством.

– Что вы имеете в виду под дочерним долгом?

– Мама меня растила. Еще важнее то, что она меня любила. А ваш непризнанный внук наверняка рос и мечтал, что когда-нибудь отомстит родителям. Приползут они с просьбой: «Помоги!», а он засмеется.

– Вы серьезно? Наташа, вы тоже об этом мечтали?

– Нет, у меня было счастливое детство и много любящих и любимых родственников. Даже когда мы злимся друг на друга, мы все равно любим. Но я много читала о таких детях.

– А ваш отец, ему бы вы помогли?

– Я впервые увидела его в 25 лет. Но он до совершеннолетия платил алименты. Да, я помогла бы ему.

– За деньги, которые он вам платил?

– Платил – значит признавал.

– Наташа, что мне делать?

– Ждать и надеяться.

Ефрем ушел. А кольцо-то вернулось! Эти придурки грабители принесли его не куда-нибудь, а в его магазин. Это был с их стороны пробная попытка, и использовали они самое невидное колечко. У Ефрема хватило выдержки принять кольцо на комиссию, выписать квитанцию и подсунуть сдающему лупу, на которой он оставил свои отпечатки. Дальше – дело техники. Естественно, грабитель был с судимостью, поэтому его быстро нашли. Вернули почти все награбленное. А кольцо мы сдали на оценку в другой магазин.