Он врал?

Она с ужасом задумалась, что может согласиться, выпустить гнев из себя вспышкой жестокости. Она ощущала эхо импульса в фигуре перед ней. Он понимал ее вину, ее печаль, ярость, что обрушилась на голову деда Гриба.

— Да, — прошептал он. — Мы понимаем друг друга. Мы не можем сделать новый мир, не сломав старый.

— Сломав? — сказала Вася. Она едва узнавала свой голос. — Что ты сломаешь, чтобы создать новый мир?

— Только то, что можно восстановить. Подумай. Подумай о девочках, что не попадут на костер.

Она хотела отправиться в Москву с силой и обрушить город. Его дикость звала ее, как и печаль его долгого заключения. Золотая кобылица замерла.

— Я отомщу? — прошептала она.

— Да, — сказал он. — В полной мере.

— Константин Никонович умрет, крича?

Она думала, что он замешкался перед ответом.

— Он умрет.

— Кто еще умрет, Медведь?

— Люди умирают каждый день.

— Они умирают по Божьей воле, а не из — за меня, — сказала Вася. Ногти свободной руки впились в ее ладонь. — Никто не погибнет из — за моего горя. Думаешь, я дура, которой можно капать слова сладким ядом в ухо? Я тебе не союзник, чудовище, и никогда не буду.

Она думала, что шепот поднялся в лесу вокруг, но не могла понять, радость там звучала или разочарование.

— Ах, — сказал Медведь. Сожаление в его голосе казалось настоящим. — Так мудра в мелочах, Василиса Петровна, но так глупа в остальном. Конечно, если ты не со мной, ты не можешь жить.

— Моя жизнь была ценой твоей свободы, — сказала Вася. Озеро было холодом за ее спиной, золотая лошадь была теплой и дрожащей рядом с ней. — Ты не можешь меня убить.

— Я предлагал тебе жизнь, — сказал Медведь. — Не по моей вине ты упрямая дура, которая отказалась. Мой долг оплачен. И я не собираюсь тебя убить. Ты можешь присоединиться ко мне живой. Или быть моей слугой, — он изогнул губы. — Не такой живой.

Вася услышала тихий шаг. Другой. Сердце гремело в ее ушах, и в разуме всплыло старое предупреждение: «Медведь на свободе. Остерегайся мертвых».

— Мне это понравится, — сказал Медведь. — Скажи, что ты решила, — он отошел на шаг. — Я в любом случае передам брату твои сожаления.