И она пила, пытаясь не давиться. Олег стал связывать ее руки, она сказала:

— Олег Иванович, мой брат в порядке?

Он крепко стянул ее запястья, явно не собирался отвечать. Он кратко сказал:

— Он жив, но точно не хочет, чтобы так было. И он не изменил историю. Я сказал Мамаю, что ты ничего не знала, что ты — глупая девочка. Он поверил, а Челубей — нет. Опасайся его.

«Полночь, — сказала Вася, стараясь не дрожать. — Нужно выжить до полуночи».

Олег вытащил ее из палатки, под солнце, и она оробела. В свете дня лагерь был больше поселения, больше города. Палатки и лошади тянулись, сколько было видно, отчасти прикрытые деревьями. Там были сотни людей. Тысячи. Десятки тысяч. Ее разум не мог считать дальше. Лошадей было еще больше, всюду были телеги. Как Дмитрий соберет армию против такого? Как он мог надеяться одолеть их?

Лошадь Олега была крупной и большеголовой гнедой кобылицей. Ее глаз был добрым и умным. Олег тепло шлепнул лошадь по шее.

«Здравствуй», — сказала Вася лошади своим телом речью лошадей.

Кобылица тряхнула ухом.

«Здравствуй, — сказала она. — Ты не лошадь».

«Нет, — сказала она. Олег прикрепил веревку от ее запястий к седлу и сел на спину лошади. — Но я тебя понимаю. Ты можешь мне помочь?».

Кобылица растерялась, но не возражала.

«Как?» — спросила она и пошла от прикосновения ноги Олега. Вася пыталась придумать, как это объяснить, пока спотыкалась за ней, молясь, что ее сил хватит.

* * *

Вскоре она поняла, что Олег держал ее близко, чтобы унизить ее, но и чтобы уберечь ее от опасных представителей армии. Может, он верил ей больше, чем показывал, насчет послания от Дмитрия Ивановича. Может, он и не был так верен татарам, как казалось. Когда в нее кто — то бросил лошадиным навозом, Олег повернулся с обманчиво мягким словом, и ее больше не беспокоили.

Но день был тяжелым, и часы медленно тянулись. Пыль попала в ее глаза, рот. Утром прошел дождь, пыль стала грязью, и она была рада, пока не стала дрожать в мокрой одежде. Солнце вышло, и она снова потела.

Лошадь легко слушалась Васю, шагала так, чтобы не сбить Васю с ног. Но лошади нужно было шагать ровно час за часом. Она тянула Васю за собой. Девушка задыхалась, ноги пылали, порез на голове болел. Олег не оглядывался.

Они не остановились, пока солнце не поднялось высоко, и то ненадолго. Как только они остановились, Вася прижалась к лошади, дрожа. Она услышала, как Олег спешился.

— Еще колдовство? — ровно спросил он.

Она подняла гудящую голову и презрительно моргнула.

— Я растил ее, — объяснил он, похлопав по шее лошади. — Она не укусила тебя, а теперь ты еще и прильнула к ней.