— Если он показывает, что я хочу сделать с одним очень определенным драконом, то да, работает! — рычу я, подхожу к окну и прислоняюсь лбом к холодному стеклу.

Под нами опять облака и за ними ничего не видно. И будущее у меня сейчас такое же туманное.

Иллидия подходит и аккуратно приобнимает меня за плечи. От этого простого действия становится так хорошо, что что-то внутри меня лопается, и из глаз сами собой начинают литься слезы.

— Ну, Эйви, не плачь. Эти драконы… Они все невыносимые!

Я киваю и утыкаюсь ей в шею, тоже обхватывая Иллидию руками. Она пахнет немного терпко и свежо, но в то же время сладко. Как будто я сижу в цветущем парке, где только что покосили траву.

Мне уютно и спокойно в ее объятиях. Внезапно у меня появляется ощущение, что я не одна, что есть тот, кто готов поддержать меня независимо от того, какая нелепица мне придет в голову.

— А хочешь, мы его проклянем? — гладя меня по голове своей узкой женской ладонью, спрашивает Иллидия. — Усы зеленые ему сделаем, хочешь?

Я вцепляюсь пальцами в тонкую гладкую ткань ее платья и очень неэстетично всхлипываю. Щеки уже такие мокрые, что, считай, умылась.

— Нет, — судорожно вздыхаю. — Он и так проклят. Только за это почему-то должна отдуваться я.

Иллидия выпускает меня из рук и подводит к небольшому диванчику в углу. Ловлю себя на мысли, что от всех этих эмоций мне жутко хочется спать. Так бы и улеглась на этой бархатной обивке, подложила ладошки под щеку — и в сон.

Но Иллидия помогает сесть и садится рядом сама. Она держит своими нежными прохладными пальцами мои и слегка поглаживает.

— А теперь давай сначала.

— Тут нет начала и конца. Тут все какая-то беготня по кругу, — вздыхаю я и вытираю запястьем щеки. — На роду Сайтона лежит проклятие, что при рождении ребенка истинная умирает. А я…

Иллидия мрачнеет и сильнее сжимает мои пальцы.

— Ты его истинная, а этот драконище заделал тебе ребенка, а потом красиво свалил? — очень прямолинейно заканчивает за меня Иллидия.

Мне чудится, или у нее сверкают глаза?

— Кажется, я сама готова его сейчас проклясть. Я хорошо это делаю! — ее глаза сужаются, а губы напрягаются, будто бы она уже придумывает, чем бы хорошенько приложить Сайтона. — И как же снять это его «шикарное» проклятие?

Я забираю у Иллидии руку, мну платье и кусаю губу.

— Он сказал, что никак.

— Что за бред? — внезапно восклицает ведьма. — Не бывает проклятий, которые нельзя снять. Бывает, что сложно. Но чтобы совсем нет — не бывает.