– Знаешь, Алена, – вздохнула я, устраиваясь на одном из диванов, напротив которого стоял низкий столик, – я голодна. – Девушка испуганно выкатила глаза, невольно отступив на шаг. Видимо, ей было поручено всячески меня ублажать, но перспектива стать моим поздним ужином ее напугала, а меня рассмешила. – Расслабься, лапочка, – успокоила ее я, – сегодня у меня фруктово-овощной день. Состряпаешь мне нарезку и апельсиновый или вишневый сок? Согласна даже на томатный, – добавила я под внушительное урчание живота.

– Сейчас все сделаю в лучшем виде, – с облегчением улыбнулась она и быстро убежала вниз, выполнять заказ.

Убедившись, что присутствие хозяина по-прежнему не улавливается, очень аккуратно, чтобы не привлечь ничье внимание и ни в коем случае не оставить следов, я просканировала здание клуба и вот, что оказалось весьма интересным это то, что здание имело что-то вроде потустороннего отражения, находившегося прямиком под ним и, на сколько я могла судить, вход в него не был запечатан чарами, а лишь прикрыт заклинанием отвода, подобием которого был укрыт мой коттедж, и из-за которого я не могла точно определить его нахождение.

– Посиди со мной, – почти приказала я Алене, оперативно выполнившей мой заказ. Она вежливо улыбнулась, но блюдо с овощной нарезкой, которое она ставила на стол, дрогнуло. – Я тебя не обижу, – как можно ласковее добавила я.

Кошачий глаз на моем пальце замерцал, словно подтверждая мои слова.

– Вы двоедушница? – Голос ее перешел в альт, а глаза благоговейно расширились.

– Бывшая, – ответила я, немного удивившись такой реакции. – А что?

– Ничего, простите. – Алена потупила взгляд.

– Говори. – Я хрустнула морковкой, ожидая ответа.

– Просто… – Алена снова замялась. – Просто это многое объясняет. Ну… Про вас и господина Борислава.

– Что именно объясняет? – насторожилась я.

Кошачий глаз приободрил ее мерцанием.

– Попасть в свиту к господину не так просто, – ответила Алена, не отрывно глядя на мерцающий на моей левой руке перстень, – а вы сделали это в первый же день.

– И что это доказывает? – по-прежнему не понимала я.

– Вы единственная двоедушница, добровольно превратившаяся в девона. – Я поперхнулась редиской. Ну, на счет добровольно, я бы поспорила. Набериус меня как бы и не спрашивал. – Для господина Малика вы бесценны, – добавила она, переводя восхищенно-испуганный взгляд с перстня на меня.

– И это еще преуменьшение.

Гортанный голос поверг Алену в дикий ужас и, бормоча что-то вроде извинений, она едва ли не кубарем скатилась по лестнице и затерялась где-то среди танцующих.

Борислав, даже не глянув ей вслед, улыбнулся и сел на диван напротив, элегантно закинув ногу на ногу.

– Прошу прошения за мою сотрудницу, – произнес он. – Видимо, она слишком прямо восприняла мою просьбу доставить тебе удовольствие.

– А я не против, – ответила я. – Не каждый день меня называют безценной, хоть и с небольшим преуменьшением.