Морган наблюдал за копошащимся в темноте Лютером. Тот бормотал какие-то шаманские наговоры, размахивая кривым ножом. Сверху он напоминал карикатурного паука из мультика — помесь насекомого, зверя и человека.

На алтаре лежали две обнаженные женщины головами друг к другу. Белая и темнокожая. Их волосы переплелись между собой как молоко, добавленное в черный кофе. Стройные, спортивные фигуры без единой унции лишнего жира. Черная любит потягать железо и напоминает гимнастку. У белой больше грудь, и сама она похожа на шлюху. Морган с удовольствием поиграет с ними обеими. Ему еще представится такая возможность, когда он покончит с их дружком.

Видение поползло вверх. Морган разглядел деревянные стропила, потом крышу из сланца и мелко-посеченной соломы. Вскоре он обозревал хозяйство Лютера с высоты около восьми метров. Он приказал изображению остановится.

По дороге, в сторону Хижины бежал человек.

Килар, слегка запыхавшись, остановился перед крыльцом. Оберег или Уравнитель висел над входом в Хижину, как счастливая подкова. От него волнами исходило тепло. Странник колебался всего мгновение, потом напружиненные мышцы ног подбросили его вверх. Он ухватился за горизонтальные перекладины креста двумя руками и повис в метре над пыльной землей. Металл не обжег его. Килар ощутил теплые импульсы, проходящие сквозь ткани его тела подобно микроволнам. Он дернул тяжелую болванку на себя, выломав ее из доски вместе с гвоздями.

Странник упал в пыль, приземлившись по кошачьи на все четыре конечности, потом встал и поднялся на крыльцо, сжимая в одной руке Уравнитель, словно вырванное сердце Данте, в другой — взведенный пистолет.

Дверь послушно отлетела в сторону.

Раскаленная руда тлела перед ним внутри черной жаровни. Скатерть сдернута со стола, открыв непрерывный узор из символов, демонических барельефов, жуков-скарабеев и коротких надписей на чужом языке. На языке Изначальных. Судя по всему, Хижина была построена над алтарем. Артефакты древней расы превратились в объект поклонения. Отсюда вереницы паломников направлялись наверх, чтобы поклониться Кресту. Здесь приносились жертвы, и здесь Лютер готовился творить свое колдовство.

— Тыыыыы!!! — Килар посмотрел в глаза отшельника. Они светились, как навигационные огни траулера. Лицо отрока превратилось в тупорылую морду Зверя. Изогнутые, желтоватые клыки торчали из нижней челюсти.

— Ты-не-олжен-ыл-оявляться! — слышать относительно разборчивую речь из этой клыкастой пасти было все равно, что разговаривать с чучелом кабана.

— Ты-олжен-с-паааааать! Спааа!..

— Как видишь, я проснулся, — Килар поднял пистолет.

— Я-же-азал-бе-одиииииить! Они-моиииииии!

— В этом ты ошибаешься, приятель! — Килар осторожно двинулся вперед.

Робинс и Линн лежали на алтаре совершенно голые. Лютер даже срезал бинты на изувеченной руке Линн. Килар разглядел едва сформировавшуюся рубцовую ткань на месте оторванного мизинца. Отшельник шел на него с серповидным ритуальным ножом, похожим на кошачий коготь. Его тело раздулось, кости стали толстыми, как древесные сучья. Лоб исчез, превратившись в две продолговатые шишки.

— Я-олжен-ыл-спеть! — Лютер словно выпихивал слова из горла.

— Зачем-ы-омешал-мне! Зачееем!!!

Отшельник издал мерзкий звук, похожий на хрюканье, и бросился на Килара. Ряса сползла с него, обнажив голый, белесый живот, выпяченный как мешок с овощами. Сквозь шерсть на груди и боках проступали огромные мускулы. Когда Странник впервые увидел Лютора позапрошлым вечером, отшельник был на полголовы ниже него. Теперь он вырос почти на метр и нависал над полом, как пожарная каланча.

Килар отпрыгнул к стене и выпустил всю обойму в грудь и живот отшельника. Экспансивные пули открывали в теле Лютера рваные, словно взрывающиеся изнутри кратеры. Несколько кусков свинца прошли насквозь и зарылись в штукатурку стены. При каждом выстреле тело отшельника сотрясала короткая судорога.